В голове уже возникали мысли, а как бы устроить все так, чтобы остаться в Риме, с этим влюбленным мальчиком.
Глупая Наташка не понимала, что итальянская мама даст сто очей форы маме еврейской.
Синьора Лоренца заметила связь между сыном и женой еврея раньше всех. За шиворот, утащив юношу подальше от квартирантов, она отчитывала его, не понижая голоса. Никто в семье не знал итальянского, а потому так и не понял, чем же провинился Джеронимо перед мамой.
Не желая скандалить, синьора Лоренса просто отказала семье в квартире на следующий месяц.
Снова Яхве смилостивился над своими детьми.
Три недели пролетели, как одна, и снова позвонили из ХИАСа.
Семью принимал Лос-Анджелес!
4. Глава четвёртая
Рим в мае необыкновенно хорош – чудесная весенняя погода располагает к приятным прогулкам по улицам и площадям, посещению цветущих парков и садов, осмотру достопримечательностей. Волею судьбы или по собственному желанию оказавшихся в Вечном Городе, ждет Колизей и Римский Форум. Сады и парки Авентинского холма манят ароматом цветущих апельсиновых рощ и начавших распускаться роз.
Но майский Рим уже заполонен туристами, наводнен людьми, прибывшими со всех концов света не для того, чтобы переждать время на пути в будущую счастливую жизнь, а для того, чтобы именно здесь и сейчас быть счастливым.
Ада не могла видеть чужие счастливые лица, в толпе у нее жутко начинала болеть голова, а скопища людей в майском Риме были везде, начиная с транспорта и заканчивая огромной Площадью Святого Петра.
Именно потому время она предпочитала проводить на вилле, где семья снимала комнату, сидя в маленьком патио.
Утром, проводив мужчин в город, где они все решали и решали бесконечные вопросы с американской визой, Ада, с чашечкой кофе, садилась за столик у фонтанчика и, сквозь кружевную тень цветущего миндаля, смотрела куда-то вдаль, думая о чем-то своём, что-то вспоминая, о чем-то печалясь.
Иногда кофе успевал остыть, так и оставшись нетронутым.
Только в Риме, после всей суеты и суматохи последних месяцев, когда не оставалось ни секунды, чтобы осмыслить происходящие вокруг нее события, уже после отъезда, сидя в тени на чужой вилле, Ада могла побыть наедине с собой и подумать.
Где-то в доме, стараясь не попадаться на глаза, неизвестно чем занималась ее невестка, Наташка, жена ее любимого сына, ее мальчика, ее Марика.
***
... После замужества Ада несколько лет не могла забеременеть, а потому, когда Бог внял ее молитвам и дал ей сына, счастью молодых родителей не было предела.
Хорошо обеспеченная семья могла себе позволить дать мальчику все самое лучшее, и оно, то - самое лучшее, у него было.
Кто-то другой, чувствуя себя в привилегированном положении, мог бы зазнаться и начать самоутверждаться за счет менее обеспеченных ровесников. Кто-то другой, но не Марик.
Как само-собой разумеющееся, он принимал тот факт, что его привозят в школу машиной, а одноклассники едут трамваем. Даже наоборот, ему хотелось выскочить из автомобиля и с ватагой мальчишек рвануть догонять весело звонящий трамвай, вскочить, запыхавшись, в вагон в последнюю минуту и радостно смеяться, потому что: ура! потому что: успели! потому что: весна! и совсем скоро бесконечно долгие летние каникулы.
Но у ворот школы ждал автомобиль и Марик, вздохнув, плёлся к нему, усаживался на заднее сидение и ехал домой.
Каждый ребенок в еврейской семье был талантлив по-определению, уж для своей мамы - так точно.
