– Мы весёлые пингвины, мы похожи на маслины, – пропел он и замер, положив левую руку на дверь.
А потом просвистел всего одну ноту. Дверь попросту исчезла.
Марк вышел в тёмный коридор. Не слишком длинный, метров двадцать в длину. Огляделся. С одной стороны тупик. С другой – зарешеченная дверь. Из-за неё доносятся странные звуки. Похоже, удары и ещё нечленораздельное бормотание.
Марк подошёл к двери, судя по всему, приближающей к свободе. Вгляделся.
– Надо свистульку сделать, что ли, – пробормотал Марк. – Похоже, все двери на одну ноту.
Помусолив и сплюнув вязкую слюну, он вновь тихо свистнул. Дверь послушно растворилась в воздухе.
Перед заключённым предстала страшная картина. Здоровенный детина с голым окровавленным торсом избивал сидящего на металлическом стуле человека. Помолотив какое-то время бесчувственное тело, он отходил, что-то бормотал и по-идиотски хихикал.
– Ничего себе идеальный мир! – подумал Марк.
Он внимательно оглядел охранника, который пока не замечал ничего вокруг. И проделал тот же фокус, что вечером в баре. Мелодия была почти та же. Отличалась всего одной нотой.
Детина не заревел. Он только удивлённо уставился на дело своих рук и на сами руки, сделавшие это дело. Стоял и хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Провёл рукой по лицу. А потом, заозиравшись, увидел Марка.
– Я… я… не знаю… что случилось, – забормотал истязатель. – Не понимаю, что на меня нашло! Это ведь всего лишь пьяница! – С каждым словом он говорил всё громче и громче, перейдя в конце концов на крик: – Я не хотел! Я не знаю, как!
Марк кивнул. Как он и думал, гибель Творца в первую очередь сказывается на облечённых властью сущностях. В них появляется презрение, либо ненависть к окружающим. Не важно, сколько той власти. Будьте уверены, ей воспользуются в полной мере.
– Что мне теперь делать?! – охранник схватился за голову и бешено вытаращил глаза.
Внезапно он посмотрел на Марка. Кажется, в его голове родилась какая-то мысль.
– Это ты! – охранник нацелил толстый испачканный кровью палец в грудь каким-то образом освободившегося узника. – Ты выбрался из камеры и стал избивать другого задержанного! Но тут подоспел я и попытался тебя задержать. К сожалению, ты не выжил.
С этими словами он схватил штатную дубинку и устремился к Марку.
– Во как! – удивился тот.
Впрочем, белоголовый был готов к подобному развитию событий. На этот раз обошлось без музыки. Марк быстрым движением поднял руки на уровень груди и хлопнул в ладони.
По комнате, словно по поверхности воды, прошла едва заметная рябь. Движения охранника сильно замедлились. Пока он с трудом продирался сквозь густой кисель окружающего мира к тому месту, где должен был стоять противник в ожидании мощной затрещины, Марк подошёл к избитому телу на стуле. Осмотрел. Попытался нащупать пульс.
– Уже не исправить, – вздохнул он. Поглядел на убийцу. – Наказать бы тебя. Но Колян бы этого не одобрил. Хотя, при нём такого наверняка не случалось.
Впрочем, Марк не смог отказать себе в удовольствии отвесить охраннику пинка. В этот миг время вновь побежало со своей обычной скоростью. От неожиданного ускорения детина потерял равновесие и грохнулся в дверном проёме, из которого пришёл беглец.
– Ах, да, – Марк словно вспомнил что-то. Свистнул на одной ноте. Дверь снова появилась, словно никуда не исчезала.
Только вот охранник оказался воткнутым в неё посередине туловища. Отчаянно барахтаясь, он то открывал, то закрывал дверь, но выбраться из неё никак не мог.
