Мишель плачет в супермаркете - страница 25

[50] и участвовала в жарких дискуссиях на AIM[51] о том, что лучше: акустическая версия Everlong группы Foo Fighters или оригинал. Я откладывала деньги на карманные расходы и обед, и тратила их исключительно на компакт-диски студии звукозаписи House of Records, анализируя тексты на вкладышах, зацикливаясь на интервью со звездами инди-рока[52] тихоокеанского Северо-Запада, заучивая списки таких лейблов, как K Records и Kill Rock Stars, и планируя, какие концерты стоит посетить.

На тот случай, если гастрольный тур группы пролегал через Юджин, музыканты могли играть на одной из двух площадок. Пока росла, большинство местных коллективов я смотрела в WOW Hall. Menomena, Джоанна Ньюсом, Билл Каллахан, Mount Eerie и Rock'n'Roll Soldiers, группа, которую Юджин мог по праву назвать героями родного города. Они выступали в головных повязках и кожаных жилетах с кисточками, свисавшими с голой груди, и мы восхищались ими, потому что они были единственными из всех, кого мы знали, кто покинул город и чего-то добился – желанной сделки с крупной студией звукозаписи и съемок в рекламе Verizon Wireless[53]. Мы никогда не задавались вопросом, действительно ли то, чего они достигли, было так здорово, если они так часто возвращаются с концертами в наш город.

Большие группы играли в McDonald Theatre, где я слушала Modest Mouse и впервые прыгнула в толпу, предварительно проведя добрых тридцать секунд на краю сцены, чтобы убедиться, что кто-нибудь в первом ряду действительно меня поймает. Айзек Брок[54] был для нас богом. Ходили слухи, что в соседнем городке, в трейлерном парке, о котором поется в песне Trailer Trash, жил его двоюродный брат, и эта потенциальная связь делала его еще более близким – человеком, которого мы могли назвать своим. Все, кого я знала, каким-то образом запоминали каждое слово в его обширном каталоге из сотен записей, включая песни из сайд-проектов[55] и би-сайдов[56], желанных альбомов, которые мы постоянно пытались выследить, чтобы переписать на компакт-диски и вставить в пластиковые конверты. Его тексты отражали, каково это – расти в маленьком невзрачном городке на тихоокеанском Северо-Западе – и медленно задыхаться от скуки. Отправляясь в дальнюю поездку, можно было слушать его раздутые одиннадцатиминутные опусы и катарсические, леденящие кровь крики, и ни о чем больше не думать.

Но ничто не произвело на меня такого сильного впечатления, как DVD с концертом Yeah Yeah Yeahs в зале The Fillmore. Солистка, Карен О, была первой иконой музыкального мира, которой я поклонялась, при этом она была похожа на меня. Она наполовину кореянка, наполовину белая, и отличается непревзойденным мастерством, которое стерло с лица земли стереотип послушной азиатки. Она была известна дикими выходками на сцене, плевалась водой в воздух, скакала по самым дальним уголкам сцены и глубоко заглатывала микрофон, прежде чем заарканить его над головой за кабель. Неотрывно глядя на этот образ, я испытала странное состояние амбивалентности. Моей первой мыслью было: как мне этому научиться, а второй: если это уже делает азиатская девушка, то для меня места просто нет.

Тогда я еще не знала, что такое дефицитное мышление[57]. Диалог вокруг способов репрезентации в музыке находился в зачаточном состоянии, и поскольку я лично была незнакома с другими девушками, которые занимались музыкой, то не знала, что есть такие же, как я, борющиеся с теми же чувствами. Я была неспособна провести аналогию и представить белого парня в той же ситуации, смотрящего концерт на