Мишель плачет в супермаркете - страница 3

Мама мальчика перекладывает кусочки говядины со своей ложки на его. Он тихий, выглядит усталым и мало с ней разговаривает. Я хочу сказать ему, как сильно скучаю по матери. И что ему следует быть добрее к своей маме, помнить, что жизнь хрупка, и она может оборваться в любой момент. Скажи ей, чтобы она сходила к врачу и убедилась, что внутри ее не растет маленькая опухоль.

В течение пяти лет я потеряла и тетю, и мать из-за рака. Так что, отправляясь в H Mart, я не просто охочусь за тремя пучками зеленого лука за доллар и каракатицами, я ищу воспоминания. Я собираю доказательства того, что корейская половина моей идентичности не умерла вместе с ними. H Mart – это мост, уводящий прочь от преследующих меня воспоминаний об облысевшей после химиотерапии головы, телах-скелетах и ведении журнала приема лекарства. Здесь все напоминает мне о том, какими они были раньше, красивыми и полными жизни, как покачивали кольцами от медовых крекеров Тянгу на всех десяти пальцах, показывая мне, как высасывать корейский виноград из кожуры и выплевывать косточки.

Мать умерла 18 октября 2014 года, дата, которую я постоянно забываю. Я не знаю, почему так происходит, то ли потому, что не хочу об этом вспоминать, то ли фактическая дата представляется настолько незначительной на фоне всего, что нам довелось испытать. Ей было пятьдесят шесть. Мне – двадцать пять, возраст, который, согласно многолетним уверениям моей матери, будет особенным. Именно в этом возрасте мать познакомилась с моим отцом. В том же году они поженились, она покинула родную страну, мать и двух сестер и вступила в ключевую фазу своей взрослой жизни. Она создала семью, ставшую целью ее существования. Я надеялась, что в мои двадцать пять все наконец встанет на свои места. Но именно в этом году ее жизнь оборвалась, а моя изменилась.

Иногда меня гложет чувство вины из-за того, что я не помню, когда это произошло. Каждую осень я вынуждена пересматривать фотографии ее надгробия, сделанные специально, чтобы не забывать выгравированную дату, наполовину скрытую пестрыми букетами, оставленными мной за последние пять лет. Или я ищу в интернете ее некролог, который так и не озаботилась написать, чтобы подготовиться почувствовать то, что должна испытывать.

Мой отец помешан на датах. Какие-то внутренние часы безотказно жужжат у него в голове перед каждым днем рождения, днем смерти, юбилеем и праздником. Его душа интуитивно мрачнеет за неделю до предстоящего события, и не успеешь оглянуться, как он закидывает меня сообщениями в соцсетях о том, что жизнь несправедлива, и что я никогда не пойму, каково это – потерять лучшего друга. Затем он снова возвращается к езде на своем мотоцикле по Пхукету, куда перебрался через год после смерти моей матери, заполняя пустоту теплыми пляжами, уличными морепродуктами и молодыми девушками, неспособными выговорить слово «проблема».

Чего я, кажется, никогда не забуду, так это то, что ела моя мать. Она была женщиной многих «обычаев». Политый расплавленным сыром ржаной хлеб и жареный стейк, которыми мы лакомились в кафе Terrace после дня, проведенного за покупками. Несладкий чай со льдом с половиной пакетика подсластителя Splenda, который, согласно ее заверениям, она никогда не использовала ни для чего другого. Минестроне[15] в сети итальянских ресторанов Olive Garden