– Этот, если хочет, то может… – Говорили в «тусовке» будущих и действующих лауреатов международных конкурсов из класса «Рострапа»…)
Если бы не заболел в мае 1969, в момент последнего приезда деда Яши из «Штатов» – поиграл бы ему (всё-таки 4-й курс «конса»), и уехал бы в знаменитый Бостонский симфонический оркестр…
Таких случаев было немало…
…Но, «что Бог ни сделает – всё к лучшему…» Очень уж не хотелось в оркестр, где всякая инициатива наказуема. (Потом, правда, и этого «хлебнул»…)
В январе 70-го съездил я в г. Калинин (Тверь). В областную филармонию, в поисках должности солиста музлектория. Но там место было уже занято.
А в марте 70-го прошла информация: место солиста музлектория предложили выпускнице профессора Сергея Петровича Ширинского. Но она отказалась – много разъездов.
И тогда зазвонил мой телефон! Звонила NN (она была в то время аккомпаниатором в классе профессора):
– Есть предложение – в г. Владимир.
Я сразу же позвонил художественному руководителю Владимирской филармонии с предложением приехать и поиграть ему. Всеволод Иванович Дубровский в ответ спросил:
– У кого Вы учились? – Неожиданно он поинтересовался:
– А Сергей Захарович по-прежнему занимается в 54 классе?
– Это по понедельникам, а в четверг – в 31-м.
– Хорошо, я приеду в четверг.
…Какой-то вихрь пронёсся у меня в голове…
В следующий четверг я ходил по коридору рядом с 31-м классом. Ждал появления Дубровского, чтобы играть ему.
Волновался сильно… Он появился неожиданно. Сергей Захарович встретил его в коридоре. Они обнялись, явно радуясь друг другу, чуть ли не целуясь. Прошли в класс… Я жду в коридоре, разминая пальцы. Минут сорок.
Дубровский выходит. Я к нему:
– Когда я буду играть?
– Не надо играть. С.З. мне уже всё рассказал. Приезжайте. –
Оказалось, что Дубровский был аспирантом С.З.! (Тот потом рассказывал, что Д. играл у него Пассакалию Генделя в редакции С.З. – очень трудную «штуку»)…
…Ну, а первую зарплату за два месяца гастролей я получил… мешками «золота». В кассе сказали, что других денег нет (!?)
С трудом и с опаской, конечно, шёл я во владимирский областной банк. Боялся, что брюки мои упадут под тяжестью мешков на самой центральной улице города, улице Ленина, около знаменитого Владимирского собора с мощами Александра Невского. Там, где вид открывается на сорок километров вдаль и вширь…
…Но я смог! Я дошёл!..
И гордо вынимал из широких штанин красивые чёрные кожаные мешочки с железными рублями. По двадцать штук в каждом. Итого 25 мешочков, т. е. 500 (пятьсот) рублей! После ежемесячной повышенной стипендии, – 35 РЭ, – в «консе»?!!
…Ну и погуляли мы тогда!!..
Консерваторская жизнь забурлила, затянула.
На третьем курсе, по-моему, в октябре, – шёл я на занятия к своему любимому Сергею Захаровичу Асламазяну.
Поднимаюсь на второй этаж. Дальше мне – налево. Оставался один только шаг…Вижу – какой-то старичок громко спорит со старушками-дежурными. Я на последней ступеньке. Он, оборачиваясь ко мне:
– Вот Вам, молодой человек, виолончель нужна?
– Мне – нет (у меня «Вильом» в руках). Но я знаю студентов, которым нужна.
– А вот они не разрешают мне объявление о продаже повесить!
– Давайте пройдём в соседний коридор, и Вы мне всё расскажете.
– Хорошо.
– Слушаю Вас внимательно.
– Я хочу продать виолончель работы Джованни Гранчино и в придачу к ней смычок работы Вильома.
Для меня имя «Гранчино» ничего не говорило, а как Вильом делал смычки, я не знал.
