Мишка. О любви к Божьему созданию - страница 13

Думаю, что если бы в обоих случаях Васька был наказан, мир лишился бы примера добродетели кота, а людям тоже пришлось бы несладко.

Однако возвратимся к Мишке и его непростым свойствам. Помимо вытекания, то есть превращения себя из твердого тела в жидкое, Мишка, как и другие коты, владеет еще одним алхимическим приемом. Он может по желанию уменьшать или увеличивать свой вес. Если кот залез в гущу комнатных растений с явным намерением их пожевать или проник в другое неположенное место и его срочно нужно извлекать, он, даже не цепляясь когтями, становится невероятно тяжелым и выдирать его приходится, как знаменитую репку. Если же он залез на колени, но догадывается, что помимо держания его у вас есть какие-то другие дела, он не только смиренно умаляется в размерах, но и становится легким, очевидно, желая заверить, что он отнюдь не обуза и не причиняет ни малейшего беспокойства.

Мы вовсе не придерживаемся восточного верования в непоколебимый суверенитет кота – ярче всего оно выражается в предании о том, как (по разным версиям) сидящий Мохаммед (или некий китайский мандарин), которому нужно было стронуться с места, велел отрезать рукав своего халата, чтобы не побеспокоить дремлющую кошку. Если Мишка оккупировал письменный стол, или стул, или диван, кота берут и переносят. Удобнее всего брать его, что называется, «под микитки», то есть хватать под мышки и нести мордой вперед; при этом передние лапы торчат вперед строго горизонтально, а туловище мерно раскачивается. Выражение же лица свидетельствует о том, что кот изо всех сил старается хранить достоинство, хотя это нелегко, и терпит.

У Мишки разработан ритуал, применяемый к своим, некоторым (избранным!) пришельцам, но более всех к Н. А. Ритуал состоит в залезании на колени, после чего кот, слегка повозившись, чтобы улечься как следует, утыкается носиком в локтевой сгиб и окостеневает в блаженстве. Замечательно, что кот Н. А., грозный и ужасный Мики, которому лирика вроде бы была чужда с детства, заочно перенял эту Мишкину позу и тоже стал утыкаться носом и окостеневать. После чего стал поласковей.

Менее приятна Мишкина манера показывать, что он ужасно соскучился: если я пришла и снимаю обувь, он, весь дрожа от нетерпения, вспрыгивает на мою согбенную спину. Ему там неудобно, поэтому он балансирует, удерживаясь когтями. Мне эта его балансировка тоже не в радость, к тому же стряхнуть его со спины я не могу: во-первых, очень уж основательно вцепился, во-вторых, нельзя сбрасывать кота с малой высоты, потому что он не успеет принять надлежащее положение и может больно ушибиться. Выход один: кое-как разувшись, в скрюченном виде добираюсь до дивана, осторожно сажусь, а потом и ложусь на бок. Тогда кот отцепляется сам.

Пожалуй, еще большей выносливости требует желание котенка залезть «на ручки» к стоящему человеку, потому что он, не тратя времени попусту, подходит и деловито начинает альпинистское восхождение, используя когти вместо ледоруба. Хорошо, что во времена Мишкиных детства и юности у меня была очень плотная длинная домашняя юбка. Но он возобновил эту свою привычку в старости; неужели придется шить спецюбку?

Рассказы о том, что кошки привыкают к дому, а не к человеку, явно произошли от тех людей, которые просто-напросто не в состоянии вызвать к себе элементарную кошачью привязанность[5]. Так что хозяева, повествующие, как замысловато убегали от них в течение жизни различные коты, характеризуют себя, а вовсе не дикарское коварство кошачьего племени. Мишка мгновенно освоился на даче и на второй год (и во все последующие годы) прекрасно знал и дом, и окрестности, и наши привычки, и под какой штакетиной есть ямка, в которую можно улизнуть, если нет времени чинно выйти через калитку или через котоход рядом с ней. Точно так же он, вернувшись в Москву, не нуждался в том, чтобы ему напоминали, что где находится. Если и было у него привыкание, то сразу к двум домам, а если точнее, то к трем, потому что на даче у нас было два дома: летняя хибарка и зимняя избушка. Но горький опыт показал, что крайний срок нашего совместного отсутствия при нем – это 8 часов. Больше не выдерживает. Его мучения в наше отсутствие проявляются и чисто физиологически, он без нас не ест и не пользуется туалетом – такое напряжение всех систем организма. Поэтому ритуал встречи постепенно выкристаллизовался следующим образом: бурный привет (с годами поутихший) – и кот с явственным вздохом облегчения мчится к своему туалету, а уже потом – к мисочке.