Мишкиным страхам мы нашли словесное выражение, уяснив себе, что он считает, что существует некий Большой и Страшный, который может прийти, и тогда… Однажды этот Большой и Страшный едва не реализовался, и было это так. Один наш знакомый, человек действительно громадного роста, сказал, что на следующий день будет недалеко от нас и зайдет. Мы объяснили, что нас не будет дома. Он сказал, что на всякий случай все-таки зайдет. Мы сказали, что всякий случай исключается, потому что дома нас таки не будет, и на сем расстались. В означенный день возвращаемся домой – кота нет как нет. Паника, в разгар которой он вываливается из гардероба страшно встрепанный и вообще не в себе. Обласкали, утешили. В дальнейшем выяснилось, что «гость» все-таки на всякий случай заходил и на всякий же случай звонил в дверь 40 минут. Можно было реконструировать запредельный ужас кота, который забился в шкаф, как забиваются в потаенный уголок квартиры дети, если пожар или кто-то ломится, в иррациональных поисках укрытия и спасения[6]. Кстати, я вспомнила, что в детстве очень любила сидеть в шкафу именно как в таинственном укрытии, неподвластном законам мира сего.
С тех пор шкаф стал для Мишки каким-то взыскуемым градом; правда, его сидение там мы не поощряли и регулярно его изгоняли – вплоть до особого случая, о котором речь еще пойдет.
По маме-кошке он в детстве немного скучал, и выражалось это в том, что изредка он обнимал меня лапкой за шею, а другой лапкой гладил по щеке. Это у кошек знак любви и уважения к старшему, и обычно котята ласкаются таким образом к маме. И совершенно комичные некотовские позы принимал, укладываясь спать: ложился на бочок, подкладывал обе передние лапки под щеку и подтягивал к животу задние. Постепенно мы сообразили, что это он старательно копирует меня. А со временем это прошло, и кот спокойно спал по-котовски, меняя во время сна одну экзотическую позу на другую: клубочек, потом этот клубочек как-то выворачивается (мы это назвали рокайль в честь раковины, излюбленного элемента орнаментов стиля рококо), потом кот изгибается дугой, перемешав все лапы таким образом, что иначе как букет из лап это и не назвать. Похолодание предсказывает, закрывая нос хвостом. Летом, при хорошей погоде – самые великолепные позы сна: либо на боку, растянувшись во всю длину, передние лапы вперед, задние назад, хвост роскошно откинут под прямым углом к туловищу; либо на спинке, лихо отбросив голову набок и слегка задрав все лапы.
Месяца через два после водворения у нас Мишки его пришел навестить прежний хозяин. Мишка к нему подошел и дал себя приласкать, но особого волнения не выразил и при первой возможности умотал по своим делам в другой конец квартиры.
Игрушек не любил; мог погоняться за пробкой или катушкой, но ударял слишком сильно, и они быстро уходили «в аут», забиваясь в какую-нибудь щель. Посмотрев с досадой, терял всякий интерес. Зато играл в каратиста: садился перед книжным шкафом, задирал голову, сосредотачивался и с совершенно каратистским криком взлетал на самый верх. Дальнейшие упражнения мы пресекали, потому что он явно нацеливался на хрустальную люстру со множеством подвесок, а из прыжка его на люстру ничего хорошего произойти не могло, нам даже и пробовать не хотелось.
Вначале очень любил ходить босиком по воде, то есть забираться во влажноватую ванну и там бродить. Кончилось это пристрастие крайне драматично. Обычно кот заскакивал в ванну великолепным прыжком с пола. Однажды, предприняв этот великолепный прыжок и собираясь приземлиться, он увидел, что придется скорее приводняться, потому что ванна полна воды. Тут он от ужаса преодолел гравитацию: прямо в воздухе, без всякой опоры, свечой взвился вверх и обратным сальто благополучно опустился на пол. И к водным процедурам совершенно охладел.
