– Ясно… Я так и думал. Значит, их словам верить нельзя…
– Если они слишком уж низкую цену назвали, лучше быть поосторожней.
Но Фрэнк, похоже, уже заинтересовался линжери-клубом:
– Слушай, может, сходим посмотрим на японочек в трусиках?
– Давай сходим, но там без секса.
– Понял уже, что без секса. Я просто хочу заранее немного разогреться, а что может быть лучше для поднятия духа, чем девочки втрусиках!
– Ну хорошо. С девяти до двенадцати входной билет стоит от семи до девяти тысяч на человека, в зависимости от заведения. Девушки по-английски не говорят, поэтому тебе придется заплатить и за меня тоже. Теперь просто, чтобы ты знал – в некоторых местах девушек можно трогать руками, в некоторых нельзя. Бывают клубы, где девушки танцуют на столах, впрочем, цена от этого не особо меняется.
– Тогда я бы предпочел традиционное заведение безо всяких танцев. Просто посидеть и поболтать с девушками, – сказал Фрэнк. – Если цена не зависит от разнообразия выбора, то лучше пойти в самое простое место. Там зато девушки будут красивее.
Я нашел среди зазывал знакомого парня и договорился, что он проводит нас в свой клуб. Парня звали Сатоши. Ему было двадцать, как и мне. В восемнадцать он приехал в Токио то ли из Яманаши, то ли из Нагано – я точно не помню откуда, – чтобы учиться на университетских подготовительных курсах. Почти сразу же у него начался сильный невроз. Я, правда, тогда не был с ним знаком, но он мне как-то показал одну вещицу, которая осталась у него с тех пор. Как бы напоминание о болезни. В тот раз он пригласил меня к себе в гости. Я пришел к нему на рассвете, после работы, и он показал мне деревянный конструктор. Сатоши сказал, что во время болезни он целыми днями ездил в метро по линии Яманоте-сэн и, сидя в поезде на полу, играл в конструктор.
Я спросил у него почему. Он ответил, что не знает.
«Понятия не имею, что вдруг на меня нашло. Я просто шлялся по городу, зашел в „Киддиленд“[6], увидел этот конструктор и сразу же его купил. А потом мне вдруг захотелось в него поиграть, и я почему-то решил, что лучше всего делать это в поезде. По правде говоря, строить замок на полу трясущегося вагона оказалось интересно. Очень захватывающее занятие, и от всяких дурацких мыслей отвлекает. В то время я не переставая думал о том, как втыкаю какой-нибудь маленькой девочке в глаз что-нибудь острое: булавку, зубочистку или там иголку… Я ежесекундно представлял себе, как я это проделываю, и все время боялся. Мне казалось, что если о чем-то без конца думать, то в итоге придется это сделать.
Игрушка отвлекала меня от этого наваждения. В поезде, даже когда несильно трясет, строить из конструктора довольно трудно, а на линии Яманоте-сэн есть несколько крутых поворотов. Самый крутой – когда едешь от Харадзюку к Йойоги-коэн. На этом повороте я всегда ложился на пол и, обняв двумя руками как новорожденного младенца, пытался уберечь свою постройку, чтобы она не рассыпалась. Конечно, меня предупреждали. Машинист и станционные служащие говорили со мной по многу раз и в конце концов сдавали в полицию. Полгода это повторялось изо дня в день, и каждый раз я отнекивался: „…ну я же не в часы пик…“ – и меня отпускали. А потом я пошел работать в Кабуки-тё и сразу выздоровел.
Не то чтобы мне очень нравилась моя работа. Я вообще думаю, что нет таких людей, которым бы нравилось работать в Кабуки-тё. Но я доволен. Ведь даже поступив в престижный университет или устроившись на работу в любимом городе, никто не согласится, чтобы его безотвязно мучила мысль о том, как он иголкой выкалывает глаз маленькой девочке…»
