Орлов смотрел на вывернутого наизнанку Ивашина, вдруг выпустившего во внешний мир самое сокровенное, и мысленно взвешивал его шансы на проход кастинга. Лицо красивое, тренированный, видно, что что еще не растерял форму в своем захолустье – что там, Псков или Нежеголь? – но одет, конечно, на букву «хэ». Да и простой, как швабра «Умелица», черенок телескопический, мать вашу за ногу. Орлов раздраженно скрипнул креслом. Ивашин нужен в команде. Нужен, чтобы уравновесить второго борт-инженера, навязанного режиссером как архетип горного орла. И я буду не капитан Орлов, если не выбью Ивашина для се…
– Капитан, у нас новорожденный! – вопль с порога и запоздалый жалобный скрип распахнутой настежь двери оборвали Орлова на полумысли.
Ивашин и вовсе едва не свалился со стула. «Ну ничего, быть готовым к такому вторжению я тебя научу», – мельком подумал Орлов. А если у меня не получится, Жизнь заставит. Мне-то вообще не привыкать к отсутствию личных границ. Орлов на первой космической пролетел через дом детства без замков на дверях, через страшный кошмар – незапертую дверь туалета, в котором стоило зажечь лампочку и вся семья летела, как мотылек, на свет, через простреливаемый навылет с порога экран компьютера… Да мало ли что еще может превратить тебя в зверя настороже.
– Только не говорите, что Рита Лебедянская уже родила, – буркнул Орлов, свербя взглядом Ивашина.
Раздери тебя космические волки, парень, соберись, а! Мне сейчас твою тушку надо на руках пронести через съемочную площадку да еще и с первого дубля, а ты весь потерянный, как щенок без мамки. Жаль, что пульт в моих руках только на чтение, а то б я устроил тебе лечение электрофорезом.
Режиссер, мужчина в высшей степени дерганный и растрепанный, и в подметки не годящийся таким титанам, как Говорухин и Сикорски, на мгновение подвис, взвешивая идею родов и Риты, но, видимо, отмел как слишком дорогую и труднореализуемую со стороны этой бабы-суперсиськи. Орлов едва заметно усмехнулся. Ладно, где шах, там и мат. Во всех смыслах.
– А я тут нашел нам борт-инженера номер-один, – выдал Орлов, выпуская из ладони экран с видеорядом из Витькиной головы. – Знакомьтесь, Виктор Ивашин, специалист высокого класса… и с очень интересной внешностью, не правда ли?
Режиссер, которого повторно оборвали на вдохе, разъяренной фурией обернулся на парня. Ивашин выглядел неважно. Примерно, как пингвин, которому выдали пару крыльев Икара после провала теста на профпригодность. Критический осмотр, пара секунд на принятие решения, быстрый взгляд на капитана Орлова.
– Слишком простоват, не?
Ладно, ва-банк.
– Ну вы ж там что-то говорили про… нетрадиционные отношения, – лениво протянул Орлов, прицельно пнув для верности Ивашина в коленку. – Вот чем не пара Дамиру нашему, орлу горному. Я думаю, продюсер оценит. Да и зрители…
Кажется, физический контакт в виде пинания все-таки подействовал лучше умоляюще-грозных взглядов. Ивашин сидел с видом каменным, будто перед военным трибуналом. А капитан разливался соловьем о прелестных сценах в креслах пилотов, которых два, а значит, можно по очереди, знаете ли…
Режиссёр картинно закатил глаза – мол, подписывайте уже и на площадку его – и вышел, неубедительно попытавшись хлопнуть дверью. Но уже почти что закрыв дверь, снова засунул в комнату свою растрепанную башку:
– Так о новорожденных, Евгений Сергеевич. Там указанием сверху политического вписали. Светозар Ересько какой-то, еще не видел, да и не увижу, похоже – его где-то перед самым отлетом покажут, он сейчас по тайге старообрядцев ловит. Вместо кого ставим?
