«Инспектор Фаулин был озадачен. Все его предположения рассыпались на глазах.
– Простите, – переспросил он нотариуса, – правильно ли я понял, что всё имущество покойного отходит государству?
– Да, правильно, – подтвердил нотариус. – Причём как в случае наличия завещания, так и если бы оно отсутствовало.
– То есть материально в его смерти никто заинтересован не был? – уточнил инспектор.
– С юридической точки зрения – нет.
Это в корне меняло ситуацию. В самоубийство, учитывая состояние тела, поверить было невозможно, а других мотивов убийства до сего момента не просматривалось. Надо было начинать всё с начала».
Я зеваю. Зачем Иблик подсунул мне эту книжку? Чтобы я о службе не забывал? Скука же смертная.
Я встаю, прохаживаюсь по комнате. Потом открываю дверь на балкончик и выхожу туда. Передо мной – покрытый буйной зелёной растительностью город. Рекламы хватает и здесь, но мой мозг автоматически отфильтровывает её как лишнюю информацию.
Я отмечаю про себя, что деревья и кустики здесь растут стройными рядами, будто солдаты на плацу, то есть их посадили специально. Это правильно, в такую жару скучно и неприятно гулять по раскалённому бетону, а так можно хотя бы надеяться на тень.
За ближайшим рядком деревьев – улочка, а от неё отходит в сторону довольно широкий проспект. На нём здания солидные, сверкающие и высокие. Должно быть, офисы, банки, торговые центры. Замечаю своим пристальным взглядом летнюю веранду кафе. Там, в теньке, несколько столиков. Молодая женщина в длинном синем платье, с чёрными вьющимися волосами до плеч, разговаривает с официантом. Зубы, язык, губы двигаются, издают звуки. Я даже на таком огромном расстоянии могу разобрать слова. Но не в них дело, конечно.
Я подчиняюсь мгновенному странному порыву. Возвращаюсь в комнату, быстро натягиваю кроссовки, беру с собой карточку-ключ. Затем выхожу на балкончик, перелезаю через ограждение и аккуратно спрыгиваю со второго этажа на дорожку. Уже в полёте вспоминаю о больном колене, но мне везёт, приземляюсь удачно и тут же гашу удар падением.
Встаю, быстро иду вперёд, пересекаю улочку, благо поток наземных машин почти нулевой, двигаюсь по тротуару. Асфальт, бетон, жара. И вот тень. Справа от меня – напряжённый высокий человек в костюме. Явно охранник. Пронизываю взглядом его карман. Точно, в удостоверении написано, что это Пучик Ихь из частного охранного агентства. Высокий, крепкий, но мышцы дрябловаты, давно не качался, как и я. Да и животик наблюдается. Я миную его и подхожу к столику. Женщина поднимает удивлённый взгляд. Глаза карие, глубокие и огромные, но мне кажется, будто они не видят меня.
– Что вам нужно? – спрашивает она ровным голосом.
– Извините, – говорю я. – Если не ошибаюсь, вы Аньела Курц.
Она встряхивает головой, словно отгоняет кошмар, и её густые волосы следуют за этим движением, пытаясь улечься снова.
– Так, – говорит она. – Я не намерена ни давать интервью, ни общаться с поклонниками. Уходите. У вас десять секунд, а потом вами займётся охрана.
Я поднимаю руки перед грудью ладонями к ней в знак примирения.
– Хорошо, – говорю я. – Я не хотел вам помешать.
Отступаю назад. От неё пахнет чаем, морем, свежестью, немного потом. Никакого парфюма.
Я и правда собираюсь удалиться. Но…
– Простите, – говорю я. – У вас что-то случилось?
– С чего вы взяли? – она едва заметно вздрагивает, и взгляд становится будто бы осмысленнее.
