– Ну и что это значит? – потер лоб Ноа. – Они с этим мудилой помирились или все же разошлись? Почему тогда нет записи об официальном разводе в ее личных данных?
– Мне насрать! Просто найдите мне ее адрес, и я пойду и обо всем спрошу ее сам. Да и, собственно… мне по хрен. Тест на сиськах сработал, так что никуда она уже от меня не денется.
– А? – непонимающе посмотрел на нас Фино, что, очевидно, пропустил разговор об этом мимо ушей.
– Не обращай внимания, Мангуст у нас еб*нулся совсем. Ну или влюбился, что в принципе без разницы.
9. Глава 9
– Не понимаю, после этого явления на вернисаже вам разве есть еще о чем поговорить, Алеена? – сопела рассерженно Мари, подвозя меня в центр города на место встречи с Томасом. – Мне показалось, что, приведя на твою первую выставку эту беременную мадам, вешавшуюся на него и щебечущую, как ополоумевшая самка воробья в период гнездования, он дал тебе ясно понять, что все отношения между вами закончены раз и навсегда. Или ты на что-то… – она осеклась, уставившись на меня с какой-то болезненно-сочувствующей гримасой
– Я – нет, – ответила немного поспешно, поняв ее с полуслова.
– Точно?
– Абсолютно.
Когда-то в самом начале нашего с мужем разрыва я и сама не была уверена, что это окончательно. Жить с кем-то единой жизнью, как мы с ним, а потом одномоментно все поменять – это сбивает с толку и дезориентирует. Но с каждым днем, прожитым вдали от него, я ощущала себя все более комфортно в своем новом пространстве без человека, бывшего самым близким пять лет. Может, все дело в том, что мой уход не был демонстративным или манипулятивным поступком, хотя, безусловно, и спонтанным. Просто я вдруг поняла, что Томас никогда не сойдет со своих жизненных позиций и установок, а я больше не могу существовать на тех, первоначальных, которые я принимала у истока наших отношений.
Это я изменилась, и не было шанса вернуться обратно, а Томас не желал принимать никаких изменений, в его личном измерении все было создано раз и навсегда, и коррективы не предусматривались.
– Тогда зачем идешь с ним встречаться? – нахмурилась Мари, тормозя перед светофором.
– Мы расстались как-то… неправильно, – пожала я плечами. – Пора сделать это более цивилизованно. Ну вроде как завершить круг, я думаю.
– Вы не расстались неправильно, девочка ты моя. Ты ушла из больницы, разбитая после потери ребенка, просто потому, что не могла видеть отсутствие даже тени сожаления на лице этого эгоиста из-за вашей общей беды, – стукнула защитница моих прав по рулю и, ойкнув, затрясла ушибленной рукой. – Если бы он не был настолько зациклен на себе любимом, то мог бы хотя бы сделать вид, что расстроен.
– Нет, дорогая, лицемерие вообще не в характере Томаса, и за это я его тоже любила. Он всегда четко и ясно доносил свои взгляды на что бы то ни было до всех, никогда не притворяясь и не пытаясь подстроиться. Он не хотел детей и говорил мне об этом сразу же, поэтому и сожалеть ему было не о чем. И это целиком моя проблема, что я себе почему-то выдумала, что не хочет он ребенка только пока его не существует в реальности, а когда появится – что-то в нем изменится.
– Так, а вот сейчас стоп, Алеена! – сердито прикрикнула на меня подруга. – Если он действительно не хотел детей ни за что и никогда, кто тогда в животе у Изабеллы? Готовый вылупиться Чужой?
Я поморщилась, потому как хоть и не так остро, но все еще болело.
