«Боже, боже, – думала я. – Может, он головой ударился? Точно. Это все объясняет. Наверное, у него что-то сдвинулось. Так, и что тогда делать?»
И тут мой взгляд наткнулся на подушку. Решив, что клин клином вышибают, взяла ее, тихо подошла к Пашке. Размахнулась и ка-а-ак дала ему подушкой по голове!
– Да ты что?! – отпрыгнул он. – Успокойся немедленно! Не надо драться. Ничего не сделаешь! ВСЕ!
«Не помогло», – вздохнула я, и тут мне пришла еще одна мысль. Побежала на кухню, налила в стакан холодной воды, вернулась в комнату:
– Па-а-аш!
– Ну что? – повернулся он.
Я тут же выплеснула воду ему в лицо.
– Так, – скрипнул зубами любимый, утираясь, – последний раз тебе говорю: успокойся! Да, это тяжело, но не надо драться, бить посуду и что ты там еще планируешь! Извини, так уж вышло, я полюбил другую. Не надо устраивать истерики, давай будем вести себя как взрослые люди. Я сейчас быстро соберусь и уеду. Тебе будет легче, если ты не будешь меня видеть!
Вот после этих слов, произнесенных спокойным ровным тоном, мне стало по-настоящему страшно. До этого я все ждала, что сейчас он засмеется и скажет: «Ха, поверила». Но его решимость и железные нотки в голосе заставляли сердце сжиматься от боли.
В голове не укладывалось, что за один день все рухнуло. Я села на кровать, по лицу бежали слезы. Пыталась привести мысли в порядок, но ничего не получалось. Не знаю, сколько так просидела, но, когда очнулась, Пашка уже одевался. Тут я поняла, что надо действовать – или потеряю его. Вытерла слезы, глубоко вздохнула и тихо спросила:
– Павлуш, ты сейчас к маме поедешь?
– Да!
– Возьми меня с собой!
– Зачем это? – насторожился он.
– Ну, я хоть попрощаюсь с тетей Валей и Таней. Да и с твоей мамой – когда мы теперь увидимся, да и увидимся ли…
– А хулиганить не будешь?
– Нет, честное слово!
– Хорошо, одевайся, жду тебя в машине! – Он взял сумку и вышел.
Я схватила телефон:
– Теть Люб, здравствуйте! Как дела? Слушайте, ваша подруга с дочкой еще у вас?
– Привет, Машуль, дела хорошо. Да, конечно, Валя с Танюшей здесь. А что случилось?
– ЧП у нас. Паша утром сказал, что любит Таню и переезжает к ней. Собрал вещи. Сейчас ждет меня в машине. Я его уговорила, чтоб он меня с собой взял.
– Что? Это шутка какая-то?
– Нет, к сожалению. Сама ничего не понимаю. Но он сказал, что больше меня не любит и жить хочет с Таней.
Я начала всхлипывать.
– Как это? Ничего не понимаю. Вы что, поссорились?
– Нет! Мы даже вчера выбирали песню для первого танца, а сегодня он сказал, что любит другую…
– Ничего не понимаю! – твердила Любовь Михайловна.
– Я тоже. У меня единственный вариант: она его заколдовала! – горько усмехнулась я. – В общем, скоро будем, ждите.
Я собралась за две минуты и сбежала вниз. Ехали мы молча. Чем ближе были к дому Любови Михайловны, тем сильнее сиял Пашка, улыбка блуждала по его лицу. Я старалась не плакать, держала себя в руках и повторяла, что сейчас все прояснится.
Еще на лестничной клетке мы услышали крики, доносившиеся из квартиры. Пашка бросил на меня подозрительный взгляд и позвонил в дверь. Открыла Любовь Михайловна. Она была не похожа на себя, такой злой я еще никогда ее не видела. Рядом с ней бегала Валентина Павловна, поминутно извиняясь.
– Машка, ты не поверишь! Ты знаешь, что сделала эта дурочка?! – сказала моя будущая свекровь, проталкивая Пашку в коридор. – Она любовного зелья ему в чай подсыпала! Паша, Павлик, ты слышишь меня?
