- А почему только им? Нам, значит, можно? - настороженно хмыкнул высокий белобрысый парень.
- Лучше не отходить никому. Но чаще почему-то выходят к девочкам… заводят приветливый разговор, советуют - где искать.
- Кто выходит? – спросила я деревянным голосом.
- Погибшие бойцы. В красноармейской форме, с оружием… все, как положено - как живые.
- И что? На том месте, куда они укажут, их находят?
- Если девчонки дослушают, то всегда находят. А то в обморок валятся, до конца не выслушают... Во всех без исключения поисковых группах есть строгое правило – не проводить раскопки в вечернее время и после наступления темноты оставаться в палаточном лагере.
- Только здесь так? Только в одном этом месте? – поинтересовался еще один из ребят.
- Точно знаю, что такое же творится в Мясном Бору. Но думаю, что везде, где гибли настолько массово и тела до сих пор не захоронены, будет то же самое. Хочу понимания…. Я не пугаю вас, а мотивирую. Вы должны правильно понимать – зачем мы туда идем. И что предстоит не туристический поход и не отдых на природе. ИМ это жизненно необходимо. Нет, даже не так… речь же идет не о жизни, а о чем-то еще серьезнее. Мы не знаем – что это и почему ИМ так важно быть захороненными – это тайна, но не мистика, я в мистику не верю. Есть какой-то закон природы – закон сохранения души и этой душе нужно, чтобы было именно так, иначе ей плохо.
- Туманно все… - задумчиво кивнул полноватый, бритый под ноль парень.
- Да.
- И неправильно, - продолжил студент, - госпитальное судно "Армения", затонувшие во время войны вместе с экипажем и персоналом четырех севастопольских и ялтинских госпиталей... с семьями, раненые... всего около десяти тысяч - кто их считал тогда, при погрузке? Искали семьдесят пять лет... обнаружили и не поднимают. Никогда не поднимают такого рода объекты, даже если нашли. Максимум – забивают координаты и опускают в волны венок. Корабль считается неприкосновенным захоронением, братской могилой. Так зачем рыться в человеческих костях, если можно освятить территории, наподобие этого Черного леса, как освящают кладбища, не тревожа воинские останки? Их же не так и много – этих мест.
- Не знаю, - тяжко вздохнул старый подполковник, - но так не делают. Наши кладбища освящают по православному канону, а воевал и погибал народ разных верований, может поэтому? Я не думал об этом так, как ты, Саша. Обязательно поинтересуюсь потом у священника.
- А что дальше было с этой Аней? - спросила одна из девочек, вытирая мокрые щеки.
- Ходят с мужем в церковь, вдвоем молятся за того солдата.
- А как, если они не знают его имени? – уточнил бритый парень.
- Может, это не так и важно? Не знаю... Говорила, что молится за него, за погибшего воина.
Ближе к полуночи все разошлись спать. Я проследила, чтобы костер затушили и тоже ушла в свой угол. Удобно устроилась на постели, открыла ноут и влезла в интернет.
11. Глава 11
Хрономиражи… эта мистическая, что бы там ни говорил командир, потому что научного объяснения ей не было, хрень условно называлась хрономиражами. Места, где они возникают, называются аномальными биоэнергетическими зонами. При работе в таких зонах рекомендуется максимально избавляться от любых сильных эмоций. Ага… Я задумчиво хмыкнула, уставившись в темный провал ночного окна – а каким, собственно, образом это можно сделать? Какими, интересно, методами и способами? Мне вот тоже не помешало бы – взять да и избавиться.
