Как-то не верилось, что огромное количество людей – молодых и здоровых, побывавших в таких зонах и ставших свидетелями непонятного явления, почти поголовно имели проблемы с психикой. Даже если их запрограммировали на видения, как этот Степан Григорьевич. Я вот не стала бы рассказывать такие вещи впечатлительным девочкам, даже если полностью уверена в том, о чем говорю. Уже на месте, если вдруг случилось бы – другое дело. Но он в своем праве и, наверное, предупредить об осторожности, запугав, намного эффективнее, чем просто предупредить.
Я рвалась пойти туда вместе с ними. Просто невыносимо сильно тянуло посмотреть на то место, услышать самой… и что? Я же тоже пошла бы за ним, как та Аня. Я себя знаю – поперлась бы однозначно. Больше того – кинулась бы к призраку, чтобы тащить его на себе или оказывать помощь. А молча идти вот так, как шла она, это сойти с ума, проклясть весь мир и Бога тоже… Вывод - мне туда нельзя.
Я психически неустойчива – не по-больному, а в силу своей дурной эмоциональности и склонна к импульсивным поступкам, как уже показала жизнь. Случись со мной, как с Аней, и я тоже поседею там от боли – настоящей, глубинной, которая неистребима и непоправима, не просто так же она ходит с мужем и молится. Они делают хотя бы что-то, иначе эта мука, вызванная почти невыносимым состраданием и абсолютной невозможностью помочь, захлестнет с головой и отравит жизнь.
Тут я их понимала, а еще подумала, что мои страдания из-за Олега это, конечно, очень сильные личные переживания, но они со временем пройдут, уже проходят. Я уже сейчас могу вызывать воспоминания, не впадая при этом в подобие эмоциональной комы. Еще больно – да. Но эта боль не идет ни в какое сравнение с той, что я могла бы узнать там. И не только могла, а и узнала бы – почему-то я в этом уверена. Она полностью перевернула бы мое представление об окружающем мире и напрочь убила всякую веру во вселенскую справедливость, потому что такого быть не должно – только не с ними. Значит, идти туда, чтобы лично удостовериться в существовании всей этой чертовщины нельзя – захлопнула я крышку ноута. А еще мне нужно работать.
Весь следующий день я работала, хотя настроение с утра было сумрачным, тяжелое впечатление от разговора у костра не проходило. Я даже не стала завтракать, заводить кофе, и пробовать сыр, который мне посоветовала продавец, а моя хозяйка потом одобрила – «Российский», с кислинкой, оказывается. Я всегда покупала тот, что с большими дырками, и мне было все равно на его вкус и название – сыра не было в списке моих любимых продуктов.
Вначале я поднялась на ту высоту, с которой лучше всего просматривался участок. То, что основа холмов под слоем чернозема песчаная, было только плюсом – на песчаных подушках хорошо стояли фундаменты. Слежавшийся песок был малоподвижен, в отличие от тяжелых пучинистых грунтов – той же глины. Так что, выбирая место для дома, я стану руководствоваться только его расположением относительно колодца – других коммуникаций здесь не предполагалось. Настоящего водопровода, кстати, тоже, но его роль будут выполнять ПНД-труба и центробежный насос, удобный и простой в управл… та-ак… да что такое у меня с головой?
- Мария Львовна, у меня к вам все тот же вопрос - кем приходится вам Беркутов Владимир Борисович?
