– Катюш, скорее проходи и раздевайся. Ты, наверное очень замёрзла? Погода сегодня скверная, – с меня предательски капали оттаявшие снежинки, облепившие всё, к чему могли прилипнуть.
Он помог мне раздеться и пригласил в комнату. Я нервно озиралась по сторонам, изучая интерьер. Старинная добротная мебель достаточно гармонично сочеталась с современной техникой. Портьеры на окнах были какие-то пафосно-грузные и заканчивались бахромой, собранной в изящные кисточки. Оторвав взгляд от окна, я быстро сглотнула и как-то неестественно проговорила, не узнавая свой голос:
– А где ваша жена? И дочь?
Он очень мило улыбнулся, ничуть не смущаясь факта их отсутствия:
– Скоро придут. Присаживайся, – и, указав жестом на диван, направился на кухню. – Я приготовлю тебе глинтвейн, чтобы согреться.
– Не нужно, Роман Андреевич, я уже согрелась, не беспокойтесь.
– Не спорь с учителем, – по голосу было слышно, что его забавляет эта ситуация. – Я себе не прощу, если ты после сегодняшнего визита ко мне заболеешь.
Я решила, действительно, не спорить и стала просто тупо разглядывать окружающие предметы. Взгляд остановился на достаточно внушительном книжном шкафу. Здесь было много необыкновенно редких книг, которые так и манили, чтобы их взяли в руки и прочли.
– У вас очень богатая библиотека, – я не удержалась от восторга по этому поводу.
– Да, – послышался голос учителя, – она мне от деда досталась. Он был доктором филологических наук, поэтому собирал и заказывал редкие книги. Кое-что привозил сам, кое-что дарили коллеги из-за рубежа. Некоторые шедевры Шекспира, Конан Дойла, Дюма, Флобера и ещё нескольких писателей есть даже на языке оригинала.
– Я вам завидую, по-доброму, конечно, – я немного расслабилась, изучая корешки книг мировой художественной литературы, с трепетом легонько прикасаясь к ним.
– Если хочешь, могу дать почитать то, что тебе придётся по душе, – он с неизменной улыбкой протянул мне чашку горячего напитка.
Я оглянулась и увидела, что на маленький журнальный столик возле дивана Роман Андреевич поставил огромную вазу с фруктами и тарелки с сырами и какими-то заморскими закусками.
– Я была бы вам очень признательна, – пролепетала я, присаживаясь на диван.
– Выпей скорее, а то вид у тебя, Катюш, как будто ты чем-то чрезвычайно напугана. Надеюсь, это не я такой страшный? – сказав это, он сел рядом и взял такую же кружку в руки.
– Нет, – вымолвила я и сделала глоток. Горячая жидкость приятно потекла по телу, разливаясь тёплыми волнами. Страшным он не выглядел, скорее наоборот, каким-то уж очень домашним и милым. После второго глотка скованность постепенно стала проходить. – Вы мне запись третьего концерта в исполнении Рахманинова хотели дать послушать.
– Да-да, конечно, – он с какой-то ехидной ухмылкой поставил выпитую кружку на стол и подошёл к стереопроигрывателю. Совершив некоторые манипуляции с кнопками, из колонок полилась божественная музыка, которой я бредила всё последнее время.
Я ловила буквально всё: как композитор делал фразировку, какие брал темпы, его отношение к звуку, его своеобразная трактовка. Я мыслила немного не так, как играл сам автор, но его исполнение безусловно было потрясающим. Когда музыка закончилась, мы ещё какое-то время сидели молча.
– Как можно создавать такую музыку? – тихо проговорила я в порыве. – Наверное, я повторюсь, но Рахманинов – гений!
