Младшая сестра Смерти - страница 4
Иногда мое сердце переполняет благодарность к мачехе. Вначале она не побоялась выйти замуж за вдовца со сложным характером и «прицепом». Научилась общаться со мной и взвалила на себя уйму обязанностей: походы на родительские собрания, помощь с домашкой и прочую муру. Потом, когда отец уехал, мачеха осталась со мной, хотя могла собрать вещички и рвануть на все четыре стороны. Я до сих пор не знаю, почему она так не сделала. Почему не испугалась ни за себя, ни за Изи и все-таки решила жить со мной. Не бросила во второй и последний раз. Мы не разговаривали на эту тему и вряд ли когда-нибудь поговорим.
Но иногда вместо благодарности я испытываю к Крис непонятное, смешанное и довольно гадкое чувство. Нечто вроде подозрения. В чем именно я подозреваю ее? Сама не знаю. Просто заползает в голову всякое. Когда замечаю ее тяжелый взгляд, или мы ругаемся, или она отпускает в мой адрес особо колкую шуточку, в мозгу взрывается конспирологический фейерверк. Нет, я не думаю, что мачеха иллюминат или рептилоид. Я ищу скрытые мотивы. Что ей нужно от меня? В чем ее выгода? Ведь не может быть, чтобы просто так…
В общем, я никак не могу определиться, как отношусь к Крис.
А ее между тем все нет и нет.
Я еще раз прохожу по квартире, выбирая свой угол – место, куда забьюсь, как в нору, и буду пережидать это время. Время моей жизни. Останавливаюсь на комнате-пенале, небольшой, зато с двумя окнами. Тут нет кровати, но есть какая-то лежанка, довольно узкая. Ничего, помещусь. Лежанка обита тканью болотного цвета, а понизу золотится бахрома. Соседнюю стену занимают стол со множеством ящиков и высокий шкаф. Мне нравится, что они тоже слегка золотистые, светлые, в других комнатах мебель темнее.
Чтобы застолбить место, прикатываю сюда чемодан. Включаю свет и удивляюсь, что в комнате не так уж грязно. Хотя чего тут удивительного? Грязь – она от людей, а тут уже давно никто не живет.
– Грипп!
Ну наконец-то! Выбегаю на голос. Крис стоит в коридоре и разглядывает настенное зеркало. Пылесос окружают пакеты, набитые чистящими средствами.
– Ты глянь, какая рама. – Мачеха касается пальцами деревянных листочков: багет увит виноградной лозой. – В любом антикварном с руками оторвут.
– Ну что? – спрашиваю я. – Как все прошло?
Крис замечает мое нетерпение и поднимает брови.
– А что ты хочешь узнать?
Я и сама не знаю.
– Ну, спросили о переезде, паспорт посмотрели, бумажки какие-то дали подписать. И все. – Мачеха пристально смотрит мне в глаза, а потом непринужденно предлагает: – Пошли съедим пиццу. Я жутко голодная. Только в тубзик забегу.
– Воды нет.
– Ну конечно, нет. – Крис усмехается: в сумраке влажно вспыхивают зубы. – Ее же включить надо. Какая же ты еще маленькая.
Пока мы спускаемся по лестнице, Крис, уткнувшись в смартфон, ищет в интернете ближайшую пиццерию. Дверь в квартиру Беленькой закрыта, но скорая помощь и полицейский автомобиль все еще во дворе.
Выходим на Малый проспект. Серое небо расчерчено проводами. Ветер пытается сделать мне укладку, но с короткой пикси не разгуляешься. С Крис у него больше шансов, но она прячет волосы под шарф. Холодно. Надеюсь, тут не всегда так – на дворе-то середина мая. Надевать капюшон не хочется, хотя уши и лоб мерзнут. Странно, но в этом есть что-то приятное.
Мы с Крис обсуждаем вывески и витрины: для нее это – профессиональное, а для меня – просто забава. Встречаются симпатичные, но чаще нелепые типа «Планета сумок» и «Вселенная посуды». У ресторанчика, который выбрала мачеха, с оформлением все в порядке. Правда, вывеска жутковатая, с отрубленной головой горгоны Медузы – выглядит мрачно, но стильно.