– Кажется, стражники к нему так обращались, – наморщился, вспоминая, варвар. – А что?
– Это известный в Тирогисе пройдоха. Ещё до того, как меня выслали, я слышал о его проделках. Он тогда торговал посудой – поддельным фарфором из Гридеха. Джилбрун приглашал в свою лавку какого-нибудь прохожего, подстраивал крушение якобы дорогущей посуды, после чего набегала толпа подкупленных стражников и грозилась арестовать несчастного, если он не заплатит торговцу. Люди, конечно, платили. Потом Джилбрун имел неосторожность нагреть кого-то из приближённых к воровской гильдии, за что едва не поплатился головой, и прекратил свои пакостные делишки. А сейчас, похоже, взялся за старое.
– Я ему башку отверну! – свирепо вращая глазами, прорычал Гунвальд.
– Друг мой, стражники тебя порубят в капусту сразу же после того, как ты выйдешь из его лавки, – монах покачал головой. – Ведь доказательств обмана у тебя нет, и ты нападёшь на гражданина Ситгара безо всяких на то причин. А это карается смертью.
– Ну и пусть, – варвар упрямо гнул своё. – Зато в следующий раз будет знать, как обманывать каршарцев.
– С отвёрнутой башкой он уже ничего знать не будет, – усмехнулся Дилль. – Нет, мы накажем его по-другому.
– Как? – одновременно спросили Гунвальд и Герон.
– Пока не знаю, но обязательно что-нибудь придумаю.
*****
К тому времени, когда у драконоборцев объявили последний свободный день, у Дилля созрел план мести коварному торговцу.
– Мы будем бить по самому больному для него месту, – сказал он Гунвальду и Герону.
– И детей у него уже никогда не будет, – кровожадно улыбнулся каршарец.
– Нет, Гунвальд, не туда. Бить будем по его кошельку.
– О, – варвар озадаченно почесал затылок. – Думаешь, это больно? У меня кошель несколько раз даже срезали – уверяю тебя, я ничего не почувствовал.
– Верь ему, – монах похлопал варвара по плечу. – Дилль дело говорит – Джилбрун всегда был скрягой, каких поискать. Вот только как именно ты собираешься это проделать?
– Для начала мне нужны деньги – чем больше, тем лучше. А ещё твоя помощь, Герон.
– Моя? – изумился монах.
– Да, ты будешь продавать чудодейственные эликсиры из знаменитого Карлисского монастыря. Эти эликсиры творят настоящие чудеса – они даже мёртвого на ноги способны поднять. Мужики от них в постели становятся похотливыми и неудержимыми демонами, а женщины взлетают на вершины блаженства. Словом, эти настойки – знак высшего благоволения Единого к людям, и только крайняя нужда заставила настоятеля Карлисского монастыря отправить тебя, скромного брата Герона, продавать чудодейственное средство в столицу. Ну, как?
– Что-то я не припомню никакого Карлисского монастыря, тем более знаменитого, – пробормотал монах.
– Зачем нам продавать такое волшебное средство? Лучше сами его выпьем, – заявил варвар.
Дилль закатил глаза к потолку пажеской казармы, расписанному картинами из жизни древних воителей, и вздохнул.
– Чувствую, мне придётся тяжко. Это просто легенда такая, – и, видя, что объяснение запутало варвара ещё больше, добавил: – Придумал я всё. Про монастырь и эликсир.
– Тьфу! – сплюнул каршарец. – А я-то подумал…
– Так, Гунвальд, ты особо не старайся ни во что вникать – ты в этом деле участвовать всё равно не будешь. Иди, поспи, – Дилль решительно указал на кровать. – А нам с Героном кое о чём потолковать нужно.
– Почему это я не буду участвовать? – обиделся каршарец. – Я хочу лично начистить рыло этому хорьку.
