– Так-таки ничто и не окажет влияния на траекторию на всём выходе? – вновь вопрос от женщины, будто в очерёдность с мужем.
С южной стороны террасы послышалось мягкое шарканье ног по каменной плитке. Все оглянулись.
– Вот, добавочка! Горяченькие, с пылу с жару! В первой-то партии маловато было, – появилась дородная, пухлощёкая женщина в белом поварском костюме с голубыми пуговицами. Широкую «талию» опоясывал голубой фартук, на шее тоже голубая косынка. Возраст её приблизительно… насколько старше генерального секретаря, настолько же и младше Ананта Батлера.
Пожаловавшая повариха остановилась у стола. Левой рукой, точно официант из ресторана, держала большую тарелку, где соблазнительно дымилась стопка аппетитных свежеиспеченных блинчиков. Такая же тарелка в центре стола, с одиноко скучавшим, подостывшим последним блинчиком, теперь явно контрастировала в проигрышную сторону. Будучи по жизни извечной веселушкой-хохотушкой, повариха сияла своим круглым румяным лицом, как солнышко из детского мультфильма. В эти секунды вид этой женщины с блинами был настолько жизнеутверждающим, что не иначе проведи сейчас чемпионат по максимальному выражению собой оптимизма – золотая медаль однозначно у неё.
– Извиняйте, пожалуйста. Мне намекнули, что у вас тут не должно быть ничего конфиденциального. Обычные темы обсуждаете. Так я уж сама, по своей инициативе, буквально на секундочку. И тут же убегу, – протараторила в быстром темпе. И вот, казалось бы, простые слова, по сути безотрадные, а как всё-таки весело прозвучал у неё весь этот рассыпчатый набор фраз. Ловким, бескомпромиссным движением поменяла тарелки и в том же стиле добавила: – Блины, их сразу кушать! Жалко смотреть, когда остывают.
– Мистер Батлер, в вас пока ещё блины влезают? – с приятельской иронией поинтересовался генеральный секретарь.
– Ой, вы меня балуете, – ответил тот.
– Конечно, влезают! Вон, какой запас! Есть куда баловать. Я, когда вы ещё из лифта выходили, заметила. Ну, случайно так. Думаю… у-у… этого бы гостя да ко мне столоваться. Через месяц не узнаете! Такой бы стал красавчик. Или на неделю вперёд нынче накормить? – царица блинов обдала добротой и заботой щуплого учёного. Заодно подвигала с места на место кофейник, корзинку с печеньем, этажерку с фруктами, сливочник и сахарницу.
Оба мужчины с высоты житейского опыта были знакомы с алогичным женским феноменом беспричинно передвигаемых предметов сервировки по столу. Вот вроде бы и хорошо всё стоит, нормально расставлено, а подвигать всё равно нужно. Туда, сюда, влево, вправо – направления и расстояния абсолютно не имеют никакого толкования. Может, это рефлекторно? В женских хромосомах заложено? Возможно, в первобытном обществе с доисторической и с трудом представляемой «сервировкой» происходило то же самое, когда дикие люди усаживались за большим гладким камнем для чего-то там поедания. И, видимо, это будет всегда. Незыблемо. Искать обоснованность бесполезно, а глаза мужчин бессознательно замечают.
Глаза мужчин всегда замечают что-то, где нет логики.
Генеральный секретарь и Анант Батлер машинально проследили за броуновской ротацией посуды взглядами отрешёнными и полустеклянными, как если бы обычный человек, никакими мыслями не загруженный, посмотрел… ну, скажем, на водопад.
Светозарная кухарка, закончив-таки настольные сдвиги, убежала с тем же шарканьем.
