Под видом знахарей, дервишей, слабоумных и голодных бродяг он отправлял своих лазутчиков в разные уголки Дагестана. Они приносили ему безутешные новости. Встревоженный, он все больше нанимал чужестранных воинов, вооружал, обучал, снаряжал новичков, набранных на своей территории.
А тут к нему еще некстати явились и люди кизлярского наместника! Шамхал думал, что русская императрица о нем давно забыла. Но нет, его там все еще помнили. Привезли подарки – расшитые халаты, шелковые ткани, шашки, сабли, кинжалы в золоченых ножнах, чаши из серебра. Шамхал обрадовался тому, что подарили: невелика, да хоть какая-то прибыль. Но взамен люди императрицы потребовали покорности, коней и провизию. Не попросили, а нагло потребовали. Как же не отдавать, над его душой стоит наместник Кизляра – слуга императрицы, наместник огромного и всесильного царства! Отвернешься от них, не успеешь повернуться лицом – раздавят, как блоху. Дал коней, провизию, улыбался посланцам во весь рот, жмурил глаза, заверял их, что рад отдавать великой императрице не только несколько сотен коней, сотни голов крупного рогатого скота, но и сотни тележек хлеба – все, что у него есть. Посланцы тоже хитро улыбались, прищуривались. Ох, была бы его воля, своими руками выдавил бы эти плутоватые глаза!
Больше всего он остерегался нападения горцев с тыла. Но время шло, а горцы не поворачивали коней на его кочевья. А вскоре и вовсе увлеклись борьбой с Надыр-шахом. Сейчас самое время пошевелить северных кумыков против тавлинцев, аварцев, лаков. Но Ширин с Раджабом не оправдали надежд шамхала. Мало того, что не исполнили его повеления, – они еще начали рассуждать о том, как нехорошо и недостойно натравливать дагестанцев друг на друга.
Услышав это, шамхал Хасбулат, багровея от злости, вскочил на ноги:
– Учить меня вздумали?!
– Не учить… Вы, шамхал, ученее всех ученых! – заблестели глаза у Раджаба. – Не годится быть врагами своим братьям, шамхал…
– Кто ваши братья? Народы северного и южного Дагестана? – зло сверлил их шамхал ненавидящими глазами.
– Да, они наши братья, наш шамхал… Они не только уничтожат всех воинов Надыр-шаха, но и его самого отправят в Преисподнюю Мира!
– Так, так… Я, было, подумал, что вы не смогли выполнить мою волю! А вы, смотрю, не захотели. В первом случае вы могли бы надеяться на снисхождение, но сейчас… Я вызволил вас из ямы, в яме и сгинете! Караульные!!!
В шатер забежали два вооруженных воина.
– В яму их! И посадить на цепь!..
* * *
Шамхал Тарков нутром понимал: затишья ему больше не видать. Снова над прикаспийской степью понеслись грозовые тучи. Они не рассеются, не оросив степь кровавым дождем.
Персидская военная ставка, стараясь не допустить объединения сил горских владетелей, затеяла военные операции на юге, за пределами Дербента. Наджаф Султан с десятитысячным отрядом выступил из Дербента против войск Сурхай-хана. Они пустили в ход коварство и военную хитрость, чтобы он не объединился с уцмием Кайтага. Другой отряд под командованием Лютф Али-хана направился на Бугам против уцмия Ахмед-хана. Со своими дружинами в Бугам должен был явиться и шамхал Таркинский, ему было велено поддержать Лютф Али-хана. Но шамхал Хасбулат не справился с поставленной перед ним задачей – войско Хасбулата, которым он давал жалованье шаха, изменило ему и перешло к уцмию.
В это время Россия за спиной Надыр-шаха не переставала вести тайные дипломатические переговоры с наиболее влиятельными людьми Дагестана. Чубар Абакаров докладывал об этом в Петербург императрице. Он не мог не видеть, что горцы и без помощи России войска наголову разобьют персидские. Хорошо знал о планах России навсегда закрепиться на Кавказе. В этой ситуации, если хорошо сообразить, он мог стать заметным при царском дворе. Потому он от имени уцмия Кайтага разослал в горы горцам многочисленные письма с просьбой о помощи. «По моему призыву, – хвастливо докладывал Чубар Абакаров в северную столицу России, – из гор к уцмию на помощь потекли тысячи горцев».
