Условия были такие – $2000 в месяц независимо от нагрузки, плюс 10 процентов бонус, если я за месяц заработаю для госпиталя больше 50 тысяч долларов. Имелось в виду, что эта сумма покроет все расходы – зарплату коллегам-смежникам, медсёстрам, расходники, лекарства, воду и электричество. Плюс, на развитие госпиталя и интерес Сохе.
В России у меня на ставку в поликлинике с ночными дежурствами в больнице еле набегало ₽40 000 в Подмосковье, причём, за 27 лет работы я никогда не мог понять, за что именно мне платят – за «часы» или за сделанную работу, и почему платят так мало? С «левыми», конечно, выходило ₽ тысяч эдак до 80, но я никогда не мог брать «левые» без внутреннего негодования – почему я должен делать это потихоньку (хоть и делясь с коллегами и медсёстрами), а не в открытую?! И почему брать именнно столько, сколько дадут, а не столько, сколько я посчитаю справедливым?! Ответов на эти вопросы не было, понятное дело, да и некому их было задавать – поймают со «взяткой», посадят, вот и все ответы.
Здесь же всё это было официально, открыто и прозрачно, за конкретно сделанную работу. Бумаг мы с Жаном никаких не подписывали – состоялся устный договор, условия которого можно было менять по согласию сторон и разорвать в любой момент даже без предварительного уведомления.
К бонусам относилось и то, что Соха поселит меня на вилле и не будет ничего брать за проживание, газ, электричество и воду. А так же оплатит мне бизнес-визу ($280 в год).
Американские доллары, наряду с кхмерскими риэлями, были официальным платёжным средством в Королевстве. В них мне и платили зарплату. По курсу октября 2014 года $2000 было равно ₽80 000, а потом ₽120 000 и даже больше. А местный риэль шёл 4100:1 доллар.
$2000 для Камбоджи были очень большими деньгами – как я уже писал, алкоголь тут (причём, оригинальный, намного более качественный, чем в России, стоил в 4 раза дешевле), а другие продукты были ничуть не дороже (в основном, дешевле), но намного качественнее. Если брать с рынка, то вообще копейки. Плюс, имелась масса продуктов, которые в России вообще не продаются, например, тропические фрукты, свежие (свежевыловленные) рыба, креветки, моллюски, устрицы…
Короче, ударили мы с Жаном по рукам и 23 октября 2014 года я приступил к работе. Немного хромал мой медицинский английский, но я быстро его выправил – пошёл в студенческую библиотеку при местном мединституте в Сен Соке, взял несколько учебников по специальности, проштудировал и ликвидировал все свои пробелы.
Больных долго ждать не пришлось. Если для рядовых кхмеров у нас считалось дорого, то для туристов, экспатов и богатых кхмеров – нет, а я, как уже писал, стал единственным евроатлантическим ортопедистом (вообще-то ортопедом, но тут говорили – «ортопедист») на всю Камбоджу. Моими пациентами становились люди самых разных национальностей – в основном, европейские и американские туристы и экспаты. Лечить их почему-то было намного приятнее, чем русских. Всё сносящего на своём пути, отупляющего и обессиливающего, постоянного потока больных тут, конечно, не было, но в моих палатах перманентно лежали 3-4 пациента и я оперировал не реже 2 раз в неделю, плюс амбулаторные (поликлинические) случаи. Дольше 2-3 дней никто не лежал, но в эти 2-3 дня я так с ними выкладывался, что в те редкие промежутки, когда больные заканчивались, я блаженно бездельничал, осознавая приятную трудовую усталость.
