Какая свадьба? Мы ещё не спали ни разу.
– Всё-всё, я не лезу, – замахала руками, наткнувшись на мой хмурый взгляд. – Звоню папе!
– Поздно. Шайтан приветствует хозяина.
Входная дверь ещё не успела открыться, а мама уже бежит с новостями:
– Слава, Славик, Серёжа предложил Яне жить вместе!
Она всегда встречает его так, будто у неё для него припасено что-то хорошее. Не перестаю удивляться: как можно любить так долго, и самозабвенно? Хоть бы разок подслушать, как они ссорятся. Ведь они не могли не ссориться никогда? Просто не выясняли отношения при мне.
– А я думаю: по какому случаю на этот раз букет. Ты согласилась? – папа входит в кухню с огромной корзиной, переполненной цветами. Пухлые розы снежного цвета стискивают между собой тонкие зеленые прутики травы, которая всегда напоминает мне укроп.
– Я взяла несколько дней на раздумье, – отвечаю с наигранной надменностью.
– Умница, Пулька, – он обнимает меня огромной рукой за плечи, притягивает к себе и целует в висок. – Забирай дары от терпеливого поклонника.
Корзина занимает половину кухонного стола.
– Что пишет? – мама с щенячьим восторгом крутится у букета.
Ищу записку. Бормочу:
– Потерялась, что ли?
– Может, в цветах?
Я стараюсь аккуратно, приподнимая кончиками пальцев бутоны, обнаружить записку. Заглядываю на букет сверху. Сквозь бело-зелёное месиво, из центра, проступает что-то кроваво-красное. Я раздвигаю бутоны. И тут же отдёргиваю руки.
– Что? Что такое?
Смотрю на испуганную маму. Я, дура, даже шаг назад сделала, отступая от букета.
– Ничего. Страшного. Шип. Укололась, – шепчу. Сглатываю. Подхожу.
Там действительно ничего страшного. Просто в самой середине букета спрятано несколько цветов мерзких анемонов. Наверное, это такая задумка. Наверное, так букет выглядит интереснее. К тому же Серёжа ничего не знает про анемоны. Я погружаю руки в холод свежих цветов. Я честно пытаюсь пересилить себя. Но мысль о том, чтобы трогать эти красные лепестки… одна лишь мысль…
– Мам, поищи ты, пожалуйста. Я пойду за пластырем.
В ванной мою руки под горячей водой. Хочу избавиться от холода как можно скорее. Дело не в цветах на ощупь. Леденящий ужас. Порождённый ассоциацией.
Так жестоко было спрятать их в самое сердце простого и симпатичного букета. Так изуродовать первое впечатление. По незнанию. По случайности.
– Однажды Афродита полюбила Адониса. Он был охотником, ловким и сильным, – он за спиной. Его руки распускают узел. Тесная плеть соскальзывает как шёлк. Свет нападает рывком. – Любовник Афродиты, Арес, был могущественным олимпийским богом, богом войны. Он не позволил бы своему сопернику жить. Арес превратился в вепря.
Я вслушивалась в его голос как в заветную музыку. Только бы грохот его слов заглушал… Запах крови режет. Режут по живому её всхлипы.
– Говори, пожалуйста, говори, – прошу я.
– Вепрь пронзил Адониса клыком. И возлюбленный Афродиты пал. Открывай глаза, милая.
Не смотреть вниз!
Сквозь холодный свет ламп, на фоне серой стены, проступают красные лепестки. Он рвёт цветы над моей головой. Они сыплются медленно, потемневшие в перегибах, надломанные его пальцами. Две жизни, человеческие, молодые, ещё несколько дней назад цельные, раздроблены им, рассыпаются прямо сейчас, на моих глазах.
А затем я заплакала.
– Она плакала. И слёзы её превращались в анемоны. В греческой мифологии это цветы скорби. Но разве они не прекрасны? Посмотри, – нежно. – Посмотри! – зло.
