Невпопад повторяю слова из песни. Потом из следующей. Потом из следующей. Много песен. Вслух. Шумно. И не снижаю громкости до тех пор, пока не начинается та, которая мне очень нравится, и которую я знаю наизусть. Я допеваю её тогда, когда занимаю парковочное место рядом с Динкиным домом.
Не могу ждать лифт. В теле столько импульсов, что стоять на месте сродни пытке. Я бегу по лестнице, преодолеваю десятки ступеней с нездоровым удовольствием смакуя боль в мышцах. Перед глазами темнеет. Голова как не моя. Будто кто-то давит огромной ладонью сзади, на шею, и мешает кровотоку.
На лестничной площадке даже в простых шагах путаются ноги. Заношу руку над дверью. С трудом преодолеваю желание барабанить по ней обоими кулаками. Вдох короткий, выдох долгий. Так несколько раз, пока жар в ладонях не сменяется на холодок. Как после обморока.
Палец соскальзывает с кнопки звонка. И только со второй попытки получается позвонить. Точные движения сейчас даются мне с трудом. Ждать невыносимо. Если Дины ещё нет, я с ума сойду. Начну метаться по лестничной клетке. И вообще сбегу. А куда меня понесёт, я уже не ручаюсь. Не отвечаю за собственные действия.
– Мать моя женщина, – Дина открыла дверь и уставилась на моё лицо. Приложила руку к моему лбу. – Да ты вся горишь. Что произошло?
– Лифт, кажется, сломался. Пришлось идти по лестнице.
– Ты марафон бежала, или ко мне в гости хотела попасть? Давай-ка скорее сюда, – втаскивает меня в квартиру.
Вздрагиваю от звука захлопнувшейся двери. Дэни расстегивает мой пуховик. Я слежу за выражением её лица. У неё морщинка сосредоточенности над переносицей. Густо накрашенные ресницы полуопущены, переливаются как угольки на жарком полуденном солнце. Мой взгляд тыкается в пухлые полуоткрытые губы. Пальцы не унять – так хочется провести по тугим плетениям её жемчужных волос. Она в обтягивающей водолазке с высокой горловиной, без рукавов. И я вижу, как немного напрягаются мышцы на её голых руках, когда она сталкивает с моих плеч пуховик. Его ткань путается в ремне моей сумки.
– Блин, когда ты станешь носить нормальную одежду и клатчи, – ворчит.
Дина поднимает над моей головой ремень сумки, приближается ко мне на шаг. От её тела пахнет сахарной пудрой. Я зажмуриваюсь от его сладости и жара. Будто прямо с морозной улицы вошла в оранжерею тропических цветов.
– Ты мне расскажешь, что произошло? – отступает. Разглядывает меня внимательно. Серьёзно смотрит в глаза.
– Ничего, – опускаю голову. Мне становится ужасно неловко. Я её напугала, наверное. Заставила бросить свои дела. А теперь даже толком не могу объяснить, зачем просила встречи. – Мне просто очень хотелось тебя увидеть… Не пойму, что со мной происходит.
– Так, иди в душ. А я сделаю тебе горячего чая. Извини, – она достаёт мобильник из своей сумки, смотрит на экран. – Извини, – повторяет. И выходит поговорить на кухню.
Я разуваюсь и иду в ванную. Прежде, чем закрыть за собой дверь, слышу её ласковую фразу для неизвестного собеседника:
– Буду очень ждать.
Может, у Дины кто-то появился? Она никогда не уходит разговаривать по телефону в другую комнату. Всё обсуждает при мне.
Если так, я должна только радоваться. Я ведь этого хотела, верно?
Моя одежда неприятно влажная от пота. Словно я действительно бежала марафон, и не от подъезда до этой квартиры, а от того самого места в лесу.
Напор тонких струй щекочет шею. Вода охлаждает. И приятно постукивает по коже, превращая каждый участок тела в систему чувствительных точек. Я заново себя изучаю. Как если бы очнулась после долгой комы, и теперь я должна вспомнить, как всё это работает. Самоконтроль возвращается ко мне постепенно. И когда я подношу к лицу мокрые пальцы, с удовлетворением отмечаю, что они больше не дрожат.
