Сад освещается фонарями. Здесь расчищены от снега дорожки, растут деревья, которые сейчас голые, а поздней весной и летом, наверное, богато украшены зеленой листвой.
Я иду неспешным шагом куда-то вниз, накинув на голову капюшон. Холодно, но возвращаться обратно пока не хочется. На небе — ни звездочки. Лишь какая-то серая полоса виднеется на горизонте. Наверное, выбросы с завода Быстрицкого. Ухмыляюсь. Травит весь город и не краснеет.
А впрочем… Тема экологии становится все популярнее и популярнее среди населения страны. Жители Печорска не исключение. Можно же как-то замерить, сколько вредных веществ выбрасывает в атмосферу завод Быстрицкого? Потом сопоставить, например, с заболеваемостью раком в регионе…
— Не спится? — вдруг врывается в мои мысли чужой голос.
От неожиданности я вскрикиваю.
— Тише ты, тише.
И опомниться не успеваю, как оказываюсь в руках Льва.
16. Глава 16.
Ирина
— Господи, я думала, я поседею от страха! — сходу набрасываюсь на Быстрицкого и спешу высвободиться из его рук.
— Почему не спишь? — игнорирует мой гневный выпад.
— Не хочу. А ты что тут делаешь?
— Вышел подышать свежим воздухом.
— Если бы он еще был свежим! Твой завод травит атмосферу.
— Поэтому я каждое лето провожу акцию по высадке тысячи деревьев.
Фыркаю. Но это правда, да, Лев проводит такую благотворительную акцию. Сажает деревья в Печорске и окрестностях.
Я перевожу дыхание и оглядываю Быстрицкого. Он в теплом пуховике, на голову накинут капюшон.
— Давно ты тут? — спрашиваю уже чуть спокойнее.
— Не очень. Ты в какое-то конкретное место шла или просто гуляешь?
— Просто гуляю.
— Хочешь, сделаем круг вокруг территории губернатора?
Я с сомнением кошусь на Льва. Ночная прогулка? С ним?
— Ну пойдем.
Лев разворачивается в сторону выхода с имения губернатора. Я следую за ним. Мы идем в гробовой тишине, прерываемой только хрустом снега под ногами. Доходим до ворот, и оказываемся за пределами дворца Вениамина Петровича.
— Большая тут территория? — задаю вопрос, чтобы прервать тягостное молчание.
— Минут пятнадцать пешком.
— Почему ты не спишь?
— Не смог уснуть. А ты?
— Тоже.
Мы снова погружаемся в молчание.
— Твоя жена проснется, а тебя нет, — слетает язвительно с языка.
— Ничего страшного.
— Как это ничего страшного? Она твоя жена!
— Ира, я думаю, ты поняла, что наш с Алиной брак — это чистая формальность.
— А по вашим совместным выходам в свет так не скажешь. Вы просто идеальная пара на всех публичных мероприятиях.
Яд из меня так и сочится. Мне хочется уколоть Быстрицкого побольнее, потому что, черт возьми, меня бесит, что он женат и при этом ведет себя так, будто свободен, как ветер в поле! Не знаю, почему меня это бесит, мне не должно быть до Быстрицкого никакого дела.
Но, блин, бесит.
— Ну ты тоже на публике выглядишь вполне счастливой в одиночестве, — парирует.
Я аж теряюсь от такого заявления.
— Потому что я правда счастлива.
— Я в это не очень верю.
Новая волна возмущения окатывает меня с головы до ног.
— В смысле? Ты думаешь, что если девушка не замужем, то она обязательно несчастна? Из-за того, что у нее нет мужика?
Лев шумно вздыхает.
— Я думаю, одинокая девушка несчастна не столько из-за того, что у нее нет мужика, сколько из-за того, что ей некому помочь, когда она въезжает в дерево ночью на дороге в незнакомом городе. И некому сходить ей за лекарствами, когда она болеет. И некому наточить ей дома ножи.
