Первую половину дня Яна и её команда потратили на реализацию своей идеи превратить двор в импровизированный кукольный театр. Они уложились в срок. К тому моменту, как жюри конкурса приступило к осмотру дворов, у них всё было готово — и театральная ширма, и артист, и зрители. Насчёт того, будут ли зрители, Яна сомневалась до последнего. Кто захочет провести некоторое время во дворе проклятой лавки? Но благодаря стараниям Бонифаса, смельчаки всё-таки нашлись.
Сегодня с самого утра он расклеил по всему городу объявления о спектакле. Кроме представления афиша обещала ещё и бесплатные напитки. Напитки, разумеется, сам Бонифас и обеспечил. Он заварил восемнадцать сортов чая без чая. Стаканчики с ароматным содержимым ровными рядами стояли на столе, который был вынесен из лавки.
В общем, аншлаг был обеспечен. Обе свежевыкрашенные скамьи заполнились зрителями в количестве восьми человек. И даже пришлось выносить стулья из лавки, потому что желающие посмотреть спектакль и вкусить дармового чая всё прибавлялись и прибавлялись.
Этьен, поощрённый аплодисментами, начал разыгрывать миниатюры, и всё внимание зрителей сконцентрировалось на его куклах. Доби-Боби сразу стал всеобщим любимцем, хоть и не блистал умом.
— Я кажусь вам глупым? — спрашивал он у публики. — Это потому что я влюблён. Все влюблённые — глупцы. О, а вот и моя несравненная Люси, из-за которой я потерял сон… и мозги…
"Несравненная", которую Этьен сшил сегодняшней ночью, была особенно хороша — губки бантиком, бровки домиком, правда, нос крупноват — на пол лица, но любовь слепа — Доби-Боби изъянов не замечал и комплиментов не жалел. Его ухаживания набирали обороты. Зрители покатывались со смеху.
Комиссия, которая ходила с инспекцией по дворам, появилась в тот момент, когда обстановка стала особенно тёплой. Аплодисменты, смех и Бонифас с подносом напитков. Члены комиссии согласились угоститься чаем с совершенно беспристрастными лицами. Всем своим напыщенным видом показывая, что они неподкупны и чаем их не возьмёшь. Видимо, фонтан во дворе ювелирной лавки впечатлил их куда больше.
Но Бонифас своё дело знал. Сияя профессиональной лучезарной улыбкой, он пригласил их поучаствовать в мероприятии в качестве зрителей, чтобы пропитаться атмосферой и вынести наиобъективнейшую оценку двору артефакторной лавки. Вместе с Яной они организовали для членов комиссии сидячие места — в ход уже пошли кресла, вынесенные из гостиной.
Не прошло и пяти минут, как беспристрастные монсиры увлеклись приключениями Доби-Боби, и на их неподкупных объективных лицах то и дело появлялись с трудом сдерживаемые улыбки.
И лишь глава комиссии не угостился чаем, не присел в кресло и не улыбался. Он стоял поодаль — там, где теснились горожане, желавшие посмотреть представление, но не решавшиеся зайти во двор проклятой лавки.
Яна знала, почему глава комиссии держит дистанцию. Почему избегает её уже третий день. Она тоже старалась даже не смотреть в его сторону. Она много думала о сложившейся ситуации и пришла к выводу, что им лучше быть на расстоянии, чтобы не давать пищу их растущему взаимному влечению.
Теперь-то Яна понимала, почему Моррис так настойчиво хотел жениться на Вивьен. Почему ему даже не важно было, чтобы невеста была для него привлекательной. Вместе с дамарийский сущностью Моррис получил и дамарийское проклятие — демона, которого нужно усмирять, чтобы оставаться собой. Яна не знала, что бывает с дамарийцем, когда демон берёт над ним верх и, честно, даже знать не хотела. Она догадывалась, что это нечто жуткое. И чтобы этого жуткого не случилось, Моррису нужна амайо.
