Мне так хорошо здесь без тебя - страница 2

Осенью картина вместе с нашими пожитками пересекла Атлантику на корабле и некоторое время ожидала на парижском складе хранения, когда родится ребенок и у нас наконец будет дом. Мы повесили ее в детской, проигнорировав мнение некоторых друзей и родственников, что картина не вызывала бы таких сложных чувств и больше подходила бы для комнаты ребенка, если бы медведь не был синим. Сам факт, что не все понимают, убедил нас с женой в том, что мы с ней на одной волне, в каком-то особенном единстве, и это сделало картину чем-то большим, нежели просто шуткой, понятной двоим.

А потом Камилле исполнилось три, она стала лепить на стены собственные рисунки, журнальные вырезки и бумажных птичек, и у нас возникло ощущение, что мы навязали ей нечто важное только для нас самих. Мы убрали картину в подвал, намереваясь в скором времени заменить книжные полки и освободить место под нее в спальне. Но потом я встретил Лизу, прошло много времени, и если «Синий медведь» и всплывал в наших с женой разговорах, тон их был обвиняющим и едким. И «Медведь» оставался в подвале, убранный с глаз долой, не то чтобы в забвении, но скорее в опале.

Месяцы спустя, когда я подбирал картины для выставки, галерист припомнил самую первую работу из серии с замочными скважинами и начал ее расхваливать, предлагая непременно включить ее в экспозицию. Мои опасения, что «Медведь» в нашей семье уже не имеет прежнего значения, подтвердились. Стоило мне передать слова Жюльена Анне, как она согласилась. Раз Жюльен видит «Медведя» неотъемлемой частью выставки, кто она такая, чтобы возражать. «Делай, как он тебе говорит. Продавай».

Пристроив машину на парковке возле дома, мы перешли к доведенным до автоматизма телодвижениям, составляющим костяк нашей домашней жизни. Пока Анна кормила дочь вышеупомянутым йогуртом, я наливал ванну, не забыв бросить в нее шарик персиковой соли. Потом Анна купала Камиллу, а я прибирался на кухне. Потом зашел в детскую укрыть Камиллу одеялом и поцеловать перед сном, Анна осталась почитать ей сказку.

В ванной я быстро умылся и почистил зубы. Я без всяких слов знал, что лучше убраться отсюда прежде, чем зайдет Анна, чтобы дать ей возможность спокойно привести себя в порядок без необходимости видеть отражение моего лица рядом со своим. Лег, дождался, когда стихнут отдаленные звуки напевного чтения. Услышав шаги жены из коридора, я взял с тумбочки роман «Бедняга моя страна» – самый длинный австралийский опус из всех существующих.

Анна прошла в ванную и отгородилась от меня, захлопнув за собой дверь. Через некоторое время она вышла, благоухая розмарином. Ее темные волосы были собраны в высокий пучок на макушке – те самые волосы, которые так кружили мне голову в университете и которых я уже давно не касался. Она пожелала мне спокойной ночи, не встречаясь со мной взглядом, я сказал «спокойной ночи» в ответ.

У нас не было секса уже семь месяцев и шестнадцать дней. Я любил ее, но перестал обращать на нее внимание и завел интрижку на стороне. Анна не спросила, кто эта женщина, давно ли я с ней и что это было – секс, флирт или страсть. Она ничего не хотела знать, она хотела только, чтобы я положил этому конец. Она позволила мне сохранить роль мужа и отца, но вот другом ей я быть перестал. Я пообещал, что прерву отношения с той женщиной, хотя они и без того были закончены. К тому моменту, когда Анна догадалась о существовании любовницы, та бросила меня, чтобы выйти замуж за другого. Я признался, что люблю ее, однако это ничего не изменило.