Я одним рывком перевернул тело на спину. Безжизненные, с чёрными разводами от туши, глаза смотрели холодно, однако застывший в них страх остался там навсегда. Что не могло не радовать.
Выпутав из её длинных рыжих волос застрявшую удавку, я аккуратно свернул её и убрал в карман.
Моё орудие отмщения и очищения, сколько шей ты обвила в своей смертельной хватке? Если честно, я не помню…
Так, а на десерт у нас ещё и любовные утехи, пока дамочка не совсем остыла. Я нагнулся к трупу и, не церемонясь, стащил с него всё, что было. Теперь передо мной лежало абсолютно нагое тело девушки с прекрасными формами, а белый свет луны придавал ему ещё большее очарование. Я почувствовал дикое желание, трясущимися пальцами расстегнул ремень на брюках и навалился на остывающий труп.
Минуту спустя, когда всё уже было кончено (я мысленно похвалил себя за то, что в этот раз был на высоте и продержался рекордное количество времени), я уже стоял, вытирая со лба пот и тяжело дыша, и никаких более чувств, кроме, бесконечной ненависти не было в моей душе. Ненависти к ней, что лежит, раскинув руки, на опавшей листве. Ненависти к той, что когда-то породила меня на свет!
«Смотрите, пацаны, кто к нам идёт?! Антошка!.. Антошка, а где твоя мама-шлюха?!! Опять в ночь на работу готовится?!!» Ясные, звонкие, терзающие душу голоса из детства насмешливо завопили у меня в голове. За что? За что мне всё это? Я открыл машину, пошарил под сиденьем и извлёк из-под него огромный кухонный нож, закутанный в мягкую ткань. Отрезать голову было делом плёвым, опыт, как говорится, не пропьёшь. Наточенная, как скальпель, сталь точно вошла в нужный «промежуток» между шейными позвонками. И вуаля (франц. «voila»), тренажёр, а лучше сказать, сексуальная игрушка готова, осталось дело за малым, вырвать плоскогубцами зубы. Подождав, когда с отрезанной части стечёт уже густая, сворачивающаяся на глазах кровь, я сунул голову в чёрный мусорный мешок. Потом открыл багажник своей старой «Волги» и положил вновь приобретённый «трофей» для самоудовлетворения. Не забыв при этом достать старую, надоевшую за месяц «игрушку». Её звали Вика (во всяком случае, она сама мне так сказала, незадолго до смерти), я «подснял» её месяцем раньше, и всё это время, голова этой продажной дряни, хранившаяся в моей морозильной камере, помогала мне скоротать скучные осенние вечерочки.
Вырыв неглубокую яму в точно отведённом ей месте, так, чтобы не попасть в старые захоронения, я бросил туда обезглавленное тело. Однако это ещё не всё. Я взял чёрный пакет с головой Вики.
«Ну, что ж, прощай, дорогая! Ты искупила свои грехи, точнее, отработала! Конечно, не вся целиком, пусть только одной своей частью, однако для тебя это и так награда!» – мысленно заключил я, кидая голову в свежую могилу.
Если когда-то такое случится, и мои захоронения снова найдут, полиция непременно узнает почерк одного из ужаснейших маньяков современности, первые жертвы которого были найдены в соседней лесополосе ещё десять лет назад. Пронырливые и вездесущие журналюги, сразу же давшие мне нелепое прозвище Головорез, снова получат пищу для ума. Да, конечно, прозвище соответствовало действительности, но всё-таки я не просто отрезал головы, а хранил их дома, используя в качестве средства для самоудовлетворения, и в итоге голова предыдущей жертвы попадала в могилу к следующей, и так снова и снова. Мне стало обидно, чёрт, я придумал столь хитрый ход, а меня тупо и незвучно обозвали – Головорезом. Ну, да ладно, хрен с ним, с этим прозвищем! Уже слишком поздно, задержался я сегодня, ища по ночному городу жертву, надо скорее зарыть Танюшку (мы успели познакомиться) с головой Вики, и ехать домой. Такой ярый и исполнительный офисный работник, как я, не мог себе позволить опаздывать на работу.
