– Ты сюда что, ещё кого-то приведёшь?! – спросил у неё под конец дня Серёжа.
Тамара утвердительно тряхнула головой.
– Ещё четырёх человек – и «Стаккато» будет жить! Поставим что-нибудь и выступим! А уж «гуру» найдётся, не волнуйтесь!
Костя и Нюра переглянулись.
– Плакало наше спокойствие, – вздохнул «глупый» Соломин.
За весьма короткое время – всего лишь день с гаком – Тамара поняла, что между Костей Соломиным и Серёжей Селезнёвым были удивительные отношения. С первого взгляда казалось, что эти двое недолюбливают друг друга и спорят по любому поводу – однако споры эти проходили с таким обоюдным артистизмом, с такими выразительными жестами, с такими вычурными интонациями, что в них просто невозможно было поверить.
Когда спор достигал пика, Костя, как правило, принимался якобы всерьёз обижаться, закатывать глаза и всячески обзывать Серёжу, а также часто просил Нюру встать на его сторону в противостоянии. Нюра Колодкина, всегда ходящая за ними хвостиком, редко поддерживала кого-то из них, а если и выражала какую-то точку зрения – то сугубо нейтральную.
К примеру, когда Тамара только зашла в клуб, Костя и Серёжа спорили о романе «1984»: Костя утверждал, что революцию против режима Старшего Брата можно было поднять, просто никто не осмеливался. Серёжа же напоминал, что любого, кто осмеливался даже подумать о подобном, тут же ловили, так что оппозиция была попросту невозможно.
Подобные споры возникали между ними в периоды скуки и не носили решительно никакого значения. Потому что всегда кончались одним и тем же: Костя закатывал глаза, вздыхал и изрекал какие-нибудь умные слова в адрес своего оппонента или Нюры.
– А что такое «детерминированный»? – спросила Тамара под конец второго дня. Она даже не заметила, как пролетело три часа за разговорами с этой троицей.
– Это человек, который отказывается сам решать свою судьбу и сваливает всё на высшие силы, – пояснил Серёжа. – Да ведь, Нюр?
– Да, – кивнула та, – примерно так.
– Вот Нюра у нас детерминированная, – как бы невзначай проронил Костя. Нюра только улыбнулась:
– Почему?
– Не хочешь против Старшего Брата бунт поднимать.
– У меня просто хорошие братья… – неуклюже попыталась пошутить она.
Тамара понятия не имела, про какого брата идёт речь, потому что на тот момент не читала Оруэлла. Но тогда ей подумалось, что, наверное, обсуждается какая-то семейная ссора.
Во вторник, как уже было сказано, в «Стаккато» пришла Агата, а в среду после школы Тамара задумалась, где взять ещё людей. И уже тогда она почувствовала, что сильно устаёт: постоянные спуски и подъёмы по школьным лестницам и так не давали покоя её ногам, а после этого нужно было с рюкзаком на спине тащиться до остановки и ехать в «Стаккато»…
Тамара уставала, но всё равно необъяснимо чувствовала, как сильно её туда тянет. Она сама не вполне понимала, почему так сильно привязалась к едва знакомому месту. Может быть, в этом бардаке дешёвых декораций чувствовалось что-то для неё родное? Может быть, в «Стаккато» столько хороших вещей до сих пор не носили имён, и это требовалось исправить?
Доехав в среду до Сухоложской, Тамара пошла тем же маршрутом, что и раньше, пыхтя под тяжестью натёршего плечи рюкзака и мечтая его побыстрее снять. В среду учебники были, как назло, особенно тяжёлыми. Преодолевая несколько «жёлтых» дворов, она вспоминала, как отреагировали родители на её слова.
