– Тогда это не мой вопрос, обратитесь к Козьмину.
Было известно, что Козьмин эсер и выполняет в первую очередь задания партии. Но и он, поняв суть дела, воскликнул:
– Не может быть! Как? Меньшевик Нахамкес перешел к большевикам?
Материалами заинтересовались Якубович, Барановский и другие руководители. К Керенскому приставили специальную охрану. Была создана комиссия, в которую включили опытных рабочих Путиловского завода. Комиссия должна была контролировать производство и хранение оружия и взрывчатки на заводах, чтобы они не попали в руки террористов.
Контрразведчики отыскали Нахамкеса и попытались его арестовать.
– Покажите ордер на арест, – законно потребовал тот. И тут же возразил. – Не вижу даты. Где дата? – Сотрудники замялись. Как потом выяснилось, даты специально не ставились заранее, так как неизвестно, когда удастся найти подозреваемого. – Документ недействителен, – сказал Овший. – подчиняться не буду.
Пришлось срочно изготовлять новый ордер. Нахамкес был задержан. Но тут появился Председатель Совета Чхеидзе вместе с членами Президиума. После долгих дискуссий заместитель прокурора Судебной палаты освободил революционера. Через некоторое время пришло распоряжение министерства больше арестов не производить. Право на аресты сохранилось только за прокурором Палаты.
Глава двадцать девятая. Сохранить оружие
Уличанский Борис появился неожиданно перед дожидавшейся его Надеждой. Торопливо поцеловал ее в щеку.
– Извини, спешу. Много дел. Оповести, прежде всего, Леонида Смирнова, пусть соберет актив. Срочно. Прямо сегодня. Нужно провести совещание.
– Какое совещание? Мы же практически на нелегальном положении. Ладно. Куда явиться?
– Вот бумажка. На ней написан адрес и как добраться. Как сама изучишь, уничтожь. Поняла?
– Как не понять, дело привычное! Не беспокойся. Сейчас же начну действовать.
– Ну, до вечера. Духом окрепнем в борьбе, как поется в песне! Пока!
Он исчез. Надежда выполнила задание. Вечером активисты собрались на указанной в бумаге квартире. Открылась дверь. Вошел Борис. Крепко пожал руки всем семерым активистам.
– Товарищи, сегодня без лишних слов. Вы уже, скорее всего, заметили, что контрреволюционная власть всерьез занялась разоружением пролетариата. В прямом смысле. То есть изъятием оружия, накопленного на тайных складах нашей партии.
– Конечно, заметили. Повсюду носятся грузовики, вычищают запасы, – с горечью сказал Леонид.
– Так вот. Нам это оружие необходимо для дальнейшей борьбы. Центральный комитет партии принимает меры для сохранения оружия и боеприпасов. Действовать нужно по плану. Во-первых, каждый партиец тайно уносит домой столько ружей, пистолетов и боеприпасов, сколько он сможет, не вызвав подозрений у вражеских элементов, милиционеров и сторожей. У многих есть сараи, дачи, деревенские дома и другие места, где можно оружие спрятать. Не мне вас учить. И требование к активу: вести строгий учет всего.
– Понятно. Сделаем. А что второе?
– Второе – это активная пропаганда. Мы должны использовать все возможные средства, чтобы убедить общественность, Советы и Правительство, что оружие, в первую очередь на заводах, необходимо для защиты Петрограда от возможного нападения немцев. Нужно тренировать владению оружием Красную гвардию.
– Все мы понимаем, что не только против немцев нужна Красная гвардия, – двусмысленно добавила Надежда. Все понимающе закивали.
