– Я считаю, что к Богу нужно обращаться творчески – своими словами.
В заученных молитвах нет творчества.
– А дети? Откуда они, по-вашему, берутся? – Злата продемонстрировала, что умеет переключаться не хуже штепселя.
– Не знаю, откуда берутся дети, – соврал я.
Соврал потому, что не знал всего лишь того, откуда берутся взрослые.
И без всякой паузы – помощницы нормализации мыслей, я зачем-то прибавил:
– Но детей дает Бог. – Если бы я знал, на какой ответ нарвусь, не знаю, сказал бы я то, что сказал.
Злата состроила такую мордочку, что ее можно было демонстрировать на ярмарке:
– Да?
Так значит, по-вашему, алименты нужно брать не с вас, мужиков, а с РПЦ?
– Впрочем, – прибавила Злата тут же, – про первородный грех я что-то слышала.
Церковная бредятина насчет того, что я появился на свет только потому, что мои родители согрешили, издавна вызывала у меня неприятие; а здравый смысл и знакомство, пусть даже шапочное, с дарвинизмом, фрейдизмом и генетикой только укрепляли мой персональный атеизм.
Хотя и вызывало неподдельное удивление в отсутствии атеизма коллективного.
Но я не мог предъявлять такие же требования к коллективному слабоумию, которые я предъявлял к своему собственному здравому смыслу.
Секс может назвать грехом только тот, кто ни разу им не занимался.
И выбор между мнимым грехом и истинным удовольствием любой разумный человек делает в пользу второго…
…Однажды я сказал своей приятельнице, журналистке Анастасии, с которой мы поехали в подмосковный дом отдыха:
– Нас двое.
Мы – как Адам и Ева в раю. – И Анастасия усмехнулась:
– Знаю я вас – мужиков, – И когда увидела, что я не понял ее комментарий, пояснила:
– Вы ведь думаете, что, если бы у Адама было бы побольше лишних ребер – в раю действительно наступил бы рай.
– Хотя… – собрался вяло возразить я. Но Анастасия избавила меня от возможности сказать глупость:
– Петька, ты никогда не задумывался о том, что эволюция сделала этот процесс, процесс размножения, таким приятным потому, что он нужен эволюции. – И мне удалось промолчать.
Не говорить же мне было очевидное; то, что, видимо, эволюция – христианства не предполагала…
…Понимая никчемность слов, я не стал испытывать девочку на здравомыслие и сразу перешел к кчемности – к праотцам и праматерям.
И я встал на защиту прародителей:
– Если бы Адам и Ева не согрешили, людей на земле не было бы.
А потом не дал девочке перехватить инициативу, начав проповедовать старое:
– Злата, Бог дает людям возможность выбирать между хорошим и плохим, – сказал я ерунду – такое впечатление, что, кроме Бога, некому предоставить нам такой выбор.
Моя соседка-барменша предоставляет мне этот выбор каждый раз, когда ей заняться нечем.
Впрочем, это уже выбор не между хорошим и плохим, а между хорошим и очень хорошим.
– Что? – переспросила Злата, видя, что я задумался.
– Бог предоставляет людям выбор между тем, что хорошо и плохо.
– А зачем Бог создал «плохо»? – ответила девочка, глядя мне в глаза.
И я, впервые в жизни, задумался над тем, что составляло смысл этого ее вопроса.
Когда мне говорят, что Библия – единственная книга, из которой люди могут узнать о том, что хорошо, а что плохо, я вспоминаю свой собственный опыт постижения этих понятий.
О том, что хорошо, а что плохо, я узнавал из книг о Буратино, Чи-поллино, Незнайке.
Потом из рассказов Гайдара.
Потом из рассказов Джека Лондона.
А потом пришло время книг Ремарка, Хемингуэя.
