Между контрфорсами серели окна, многие из которых источали холодный свет. Дождь размывал эффект, рассекая истекающий изнутри свет на множество фотонов. При этом веселой радуги не образовывалось. Свет размывался подобно пыли, покрывающей мостовую в летний зной.
Окна только подчеркивали мрак. К тому же в такое время в здании находилось не больше половины служащих.
Пространство вокруг утопало в мраке, софиты освещали дорогу, тратя ценные энергоресурсы впустую. Ни один водитель не доверял собственным глазам, чтобы перемещаться в завесе дождя. Искусственный интеллект справлялся замечательно. Можно отключить ледяную иллюминацию дорог, хуже от этого не станет.
Подобное угнетает существ, созданных посреди бескрайних степей величайшим архитектором. Случайность породила существ, что живут при свете, но выбравших ночь и темень для деятельности.
Умерший и его загадка не могли подождать до рассвета, когда взошедшее солнце растворится в дождливом мареве.
Промокнув окончательно, словно таково было его намерение, Ролдан наконец пошел в здание. В ботинках хлюпало. Вода пузырилась на мембранном покрытии. Никакие хитрые материалы и технологии не могли справиться со стихией.
Разум смирился с несправедливостью вселенной.
По лестнице для посетителей, Ролдан поднялся к главному входу. Монолитные двери, имитирующие дуб, подсвечивали холодные софиты. Направлены точно на створки портала, чтобы ни один случайный гражданин не прошел мимо. Знал, куда идет.
Хотя можно в слепую ориентироваться в пространстве.
По опыту Ролдан знал, что многим людям этого недостаточно. Им требуются вот эти бесполезные, больше символические способы информирования. Потому с улиц города никуда не делись указатели.
Выступающие далеко вперед контрфорсы прикрывали от ветра. Здесь под массивом строения даже комфортно. Чернота и неприветливость стен создавала уют, когда вокруг разлился бесконечный дождь.
Редкие капли срывались с карнизов. Большинство отводилось в стороны, подчиняясь хитро расположенным ливневым каналам. Избегшие такой участи капли превращались в пар, туманом концентрируясь вокруг вытянутых ламп софитов.
Двери, не дожидаясь команды, отворились. Так происходило всегда. Ведь попасть внутрь мог всякий желающий.
Ролдан заскочил внутрь, в тайне мечтая, чтобы проклятые створки буквально захлопнулись за спиной. С треском, грохотом, подобно опускающейся могильной плите!
Те неспешно, по-змеиному шипя смыкались. И до той поры внутрь проникал леденящий ветер, с которым не справлялись ни пол, ни тепловой экран на входе. Ролдан не помнил, когда последний раз включали это устройство.
– Погодка нынче ужасная, – жизнерадостно приветствовал его андроид в серой униформе.
Ролдан встряхнулся и только сказал «ага». Вступать в диалог он не хотел, потому поспешил к лифтам, минуя незримые системы защиты и контроля.
Андроиду не требовалось знакомиться с профилем человека, они прекрасно знали друг друга. Вот уже десять лет он занимал место на входе в атриум ведомства.
Полукруглая стойка, украшенная мониторами с лихими графиками и заваленная листами, исписанными вручную. Ролдан знал, что этим листам уже лет сорок, но те не потеряли ни в белизне, ни в яркости символов на них.
Приходилось соблюдать образ. А иллюзорный беспорядок, сохраняемый уже полвека, создавал правильное настроение. Не только у гостей, но и у сотрудников ведомства.
