Она протянула мне пакет с вещами, и я приняла его из рук.
- Так, может быть, поднимешься со мной? Поговорим в номере у камина, - предложила я, правда, скорее, из вежливости, потому что все еще лелеяла мечту о завтраке. Желудок сводило от голода, и я готова была продаться в рабство за тарелку каши.
- Можно, - не стала спорить сестра. - Но ты зачем-то спускалась вниз.
- Просто не завтракала, - не стала отпираться я.
- Тогда я составлю тебе компанию. Я уже ела, но кофе попью с удовольствием. Только сначала переоденься. Мне смотреть на тебя холодно.
- А тут есть ресторан?
- Конечно, - важно кивнула администратор, которая стала свидетельницей нашего разговора. На минус первом этаже. Спуститесь по лестнице и там не промахнетесь.
- Тогда, давай остановимся на ресторане. Я и правда очень хочу есть, вчера только обедала.
Женевьев кивнула и устроилась ждать меня на диванчике. Шубу она только расстегнула, но снимать не стала.
Моя сестра была более фигуристой, нежели я, поэтому ее платье сидело на мне свободно, но это совершенно не портило его внешний вид. Да и мой, если честно, тоже. Платье, которое принесла мне сестра, оказалось великолепно. Длинное в пол, светло-голубое с воротником хомутом из нежнейшей шелковистой шерсти, очень тёплое и мягкое. Только переодевшись в него, я поняла, насколько мне было неуютно до этого.
Ресторан оказался вполне приличным и уютным, единственное, что его портило – отсутствие окон. Его стилизовали под настоящий погреб. У стен стояли бочки, и на специальных подставках лежали бутылки вина. Симпатично и мило, а то, что нет окон, даже к лучшему. Нет окон, нет морозных узоров, которые меня изрядно пугали.
Я заказала себе завтрак, а Женевьев кофе. Сначала мы просто молчали. Прошло восемь лет с нашей последней встречи, и тогда сестра рыдала в три и ручья и говорила, что ненавидит меня. Я сама себя ненавидела. Да и до сих пор эта ненависть не утихла.
- Зачем ты приехала, Валенси? – наконец произнесла сестра. - Правда, зачем? Мама с папой так много сделали, чтобы этого никогда не произошло. Бабушка последние годы доживала недалеко от тебя и оставила тебе наследство, чтобы ты ни в чем не нуждалась и, не дай боги, не сунулась сюда. Но ты все равно приехала. Я не понимаю этих суицидальных наклонностей. Тебе жить надоело?
- Прости. - Я сглотнула. – Мне нужно было уехать, и хотелось попрощаться с родителями.
- Им все равно. Как это ни жестоко звучит, но правда. Они не могут оценить твой поступок. А если бы могли, папа, как в детстве, устроил бы тебе порку.
- Ну, и я хотела видеть твою дочку…
- Китти, - черты лица Женевьев смягчились. – Она прекрасна, но своим появлением ты и ее подвергаешь опасности. Ты выросла Вал, но так и не перестала думать только о себе и своих желаниях.
- Прости. – Я опустила глаза. - Все так плохо?
- Все еще хуже, чем ты себе представляешь. Пожалуй, то, что случилось в полной мере, осознала лишь мама, иначе не отослала бы тебя в этот же день. Она хотела заставить уехать и меня, но я думала, что сумею обратить колдовство вспять. Мне казалось, что мы любим друг друга по-настоящему. Но… видимо, кто-то из нас врал….Ранион решил, что я… а может, он даже себе не хотел признаваться в правде. Или просто ничего нельзя было изменить. Даже в тот момент. Ты всегда казалась сильной.
- Я тогда была сильной, - поправка казалась важной. Слышать рассказ Женевьев было больно, и я с трудом сдерживала слезы. Я знала, что будет тяжело, но не думала, что настолько сильно. - Почему ты не уехала потом? Ну, когда поняла…
