— И всего-то? Столько ухищрений, чтобы послушать, как мы поём песенки? — слышу в его голосе недоверие. — Интернетом пользоваться не умеешь, что ли?
— Тут другое. Вас я, пусть и не всех, но знала. Так интереснее.
— А что тебе мешало просто спуститься к нам?
— Спуститься к вам? — недоумеваю я, уставившись на него. — Без приглашения?
— Всё лучше, чем подглядывать.
— Не-е-ет. Я не такая смелая.
— Потому что мышка. Как я правильно, оказывается, дал тебе прозвище. Знаешь, что не сходится? Смелость залезть в садик ты нашла.
— Только потому, что ты себя подозрительно вёл.
— Как ты узнала, что я там ночую? Вообще не вылезаешь с балкона? Совсем нет своей жизни? Всё так хреново?
Мне не нравится с какой интонацией он произносит слова. Опять эти презрение и высокомерие, что ли. И взгляд колючий, от которого так и хочется поёжиться. Не хочу, чтобы он так на меня смотрел. Обидно это.
— Представь себе, — скрещиваю я руки на груди. — Только и сижу в своей норе, грызу сыр и жду, пока появится кто-нибудь, за кем можно будет следить. Должно быть для того, чтобы однажды попасться на глаза тому, кто будет сидеть напротив с презрением в глазах. Это же безумно приятно.
— Значит, настаиваешь на скромности? — вдруг усмехается он. И взгляд меняется. Блестит уже весельем.
Интересно, как скоро на перемены в его настроении у меня начнётся аллергия? Ха, словно я уверена в продолжении нашего общения после того, как он покинет мою квартиру. Мечтательница.
— Пару дней назад я прекратила за вами наблюдать. А тебя увидела случайно. Ночью. Перед тем как лечь спать.
— А любопытство не порок, как мы все знаем, — кивает он. — Понял тебя, мышка. И что дальше? Больше не будешь прятаться и подглядывать?
Я закусываю нижнюю губу и нервно дергаю ногой, обдумывая ответ. А затем иду мимо стола:
— Пошли.
— Я заинтригован, — доносится мне в спину, а потом я слышу его шаги.
Уже на балконе я веду подбородком на зеркало и выдыхаю:
— Хочешь снять?
Рома криво улыбается и встаёт рядом, облокачиваясь на поручень. Так близко, словно балкон размером с метр и свободы пространства совсем нет. Так близко, что я кожей чувствую тепло его тела. И к горлу подкатывает волнение.
— А с этим что? — взмахивает он рукой на моё «рабочее место» на полу.
— Тоже не буду против твоей помощи, — дергаю плечами, чуть повернув к нему лицо.
— Тогда я с удовольствием тебе помогу.
Он смотрит слишком прямо, слишком пронзительно, повышая тем самым ритм моего сердца, и я не выдерживаю — отвожу глаза. И сдерживаю улыбку.
6. Сцена шестая
Я смотрю на ноутбуке уже заключительный фильм саги «Голодных игр» — как всегда это делаю, перечитав книгу — когда слышу, как имя Ромы выкрикивает Зар. Ставлю фильм на паузу и выхожу на балкон.
Я не знала, что Рома сидит в беседке, потому что как только сушилка закончила свою роботу, он сразу же начал собираться, сославшись на пару дел, что нужно сделать до вечера.
Сейчас я застаю момент, как он быстро прячет в рюкзак книгу и встаёт навстречу своему другу, затем приветствуя того крепким рукопожатием.
Хочется дать о себе знать, но прерывать их разговор кажется невежливым, а из-за этого грудь царапают угрызения совести, словно я нарушаю обещание больше не подглядывать.
— Ты рано, — улыбается Рома другу.
— Да я шёл за Машкой, а тут вижу — ты. Она сегодня башляет, — ржёт Зар. — Получила права, проставляется. Обещал сходить с ней в магаз.
