– Теодора.
Полное имя – синоним ругательству. Если мама называла меня «Теодора» – жди беды. Это ненавистное, необычное имя досталось мне от бабушки, которая отдала маме этот дом и которую я никогда не знала. Хорошо хоть придумали сокращать его до Тедди, а то не знаю, как бы я вообще прожила в младшей школе с этими пухлыми щеками, неуклюжестью и именем Теодора. Звучало в нашем доме оно редко, но, что говорится, метко. Когда я разбила фарфоровую статуэтку, что досталась маме в наследство от её покойной мамы. Когда я притащила домой ежа, которого нашла за мусорными баками мистера Найта. Когда упала с дерева и разодрала единственную приличную школьную юбку. И вот теперь… когда впервые с кем-то подружилась.
– Эта девочка… – Мама вздохнула, будто хотела вскипеть чайником, но сдерживалась из последних сил. – Не стоит тебе общаться с Морганами.
– Но почему, мамочка? Ты постоянно повторяешь это, но не объясняешь, почему! Они плохие?
– Нет. – Сказала она так, будто хотела сказать «да». – Просто… они другие.
– Как это?
– Ох, Тедди. Ты ведь видела их дом, их машину. Они богаты, а мы нет.
– Ну и что? Разве это причина для того, чтобы с кем-то не дружить.
Во взрослом мире так и было, но мне было семь. Мне было плевать, кто сколько зарабатывает. У меня впервые появилась подруга!
– Ты ещё слишком мала, чтобы понять. Завтра же верни эту книгу и больше ничего не бери у Морганов, поняла?
– Но, мамочка…
– Никаких возражений. Не хочу потом разбираться с мамой Хейли, если с вещью что-то случится.
– Но я буду аккуратно…
– Нет! – Рявкнула мама, и я тут же умолкла. Умолкли даже птицы за окном. Мама никогда так на меня не кричала, и я сжалась в комок. – Делай, как я тебе говорю. Верни книгу и больше не общайся с Хейли.
– Ладно, мамочка. Как скажешь.
Она поцеловала меня в макушку, приготовила на ужин мои любимые спагетти с томатной пастой и даже задержалась, чтобы почитать перед сном. Но не новую книгу, что дала девочка из окна, а историю, что я десятки раз слышала. Так она пыталась извиниться, загладить вину, но не всякую обиду так-то легко закопать извинениями. Я дулась на маму, но не показывала этого, чтобы не сердить её ещё больше.
Остаток ночи, когда свет в её спальне погас, я то плакала, то читала под тусклым сиянием ручного фонарика, который хранился в кухонном ящике на случай, если в доме погаснет свет. Завтра книга вернётся к своей законной хозяйке, и мне хотелось прочитать как можно больше. Мне не хотелось расставаться с ними обеими, поэтому я взяла гелиевую ручку любимого сиреневого цвета и кое-что написала на маленьком листочке. Послание с извинениями, которое завтра дойдёт до адресата.
В семействе Морганов бытовало множество правил, и выполнялись они с благоговейным усердием. Одно из них – совместный семейный завтрак – настолько въелось в нашу кровь, что мы чтили эту традицию, сколько себя помню.
В тот день мы так же традиционно завтракали на кухне перед тем, как разбежаться по своим делам. Родители – в «Ллойд Кэпитал», мы с Диланом – в младшую школу Форрест, куда нас выбрасывали из «мерседеса» по пути. Звонок в дверь нарушил привычный уклад, а, так как я, по мнению мамы, была самым любопытным созданием во вселенной, то побежала вслед за ней, проверять, кто пожаловал к нам с петухами, едва солнце успело зевнуть из-за горизонта.
– Елена?
Мама ожидала увидеть, кого угодно – почтальона, молочника, мэра, свою покойную бабушку – но никак не Елену Раморе. Строгая линия её подбородка и вечно сжатые губы, словно она держала за ними обиду на весь мир, всегда немного пугали меня. По сравнению с моей ухоженной, с иголочки одетой и яркой мамой, мама Тедди терялась, походила на серый цвет на яркой палитре и ту полоску радуги, которая почти не видна.
