Моей дочери трудно. Как помочь девочке-подростку пережить переходный возраст - страница 3

С помощью языка саморефлексии, который пришел к ней в процессе терапии, Анна увидела:

– Навязанные миром образцы для подражания о том, какой нужно быть женщиной, атаковали меня с экранов телефонов, компьютеров, телевизоров, с которыми мои ровесники проводили от шести до семи часов ежедневно. Экранная версия идеала женщины затмила реальную жизнь. Я никогда не выбирала, какой я хотела быть в подростковом возрасте.

Мать Анны, врач медицинского корпуса армии США, находилась за границей.

– Я чувствовала себя очень одинокой. Я говорила себе: «Ну и что с того, что у меня нет друзей? Это не страшно; могло быть и хуже». Я не страдала от ужасных невзгод – на моем пороге не было ни войны, ни школьных расстрелов, ни наводнений, ни пожаров, – так с чего моя грусть могла представлять какую-то важность? Но внутри моя депрессия нарастала как снежный ком. Я не понимала, из-за чего мне было так грустно и страшно. У нас даже не было пандемии! Скорее это было похоже на эпидемию растущего ощущения небезопасности во всем, к чему бы я ни обращалась.

Анна начала уменьшать количество потребляемой пищи до маленьких порций. После таких периодов следовали эпизоды обжорства.

– В 14 лет я набрала 7 килограммов. Мама приехала домой в отпуск. Как-то раз мы с родителями ехали в машине, я сидела на заднем сиденье, и они сказали: «Анна, ты набрала вес. Нас это беспокоит. Мы хотели поговорить с тобой о том, что тебе лучше меньше есть и записаться в спортзал». Казалось, они не заметили, что я больше не была самой собой… С одной стороны, мои родители поддерживали ту, которой я являлась внутри (они говорили, что я очень хорошо пишу и однажды стану потрясающей романисткой), но также я жила в большой токсичной трясине из разрушительных гендерных идей о том, как быть женщиной, и в результате воспринимала все, что слышала от родителей, в негативном ключе, особенно когда дело касалось посланий о моем теле: «Ты будешь одинока, если ты толстая. Если ты толстая, даже любящие тебя люди не будут принимать тебя за того, кем ты являешься». Это прибавлялось к всеохватывающему ощущению обесценивания, отсутствия признания той меня, какой я была, и того, через что я проходила. Все вместе взятое вносило лепту в порочный круг потребления пищи и избавления от нее.

Тем временем напряжение, связанное с учебой, усиливалось.

– Я училась в конкурентной школе с углубленным изучением предметов. Я проводила там по семь часов в день, испытывая огромный стресс, потому что знала, что я должна успевать все, чтобы получить высшие оценки и приглашения в колледжи. Я была совершенно уставшей от бесконечной работы, которую поручали учителя. С 15 до 17 лет я тратила каждую свободную минуту на учебу и выполнение уроков и сидела вплоть до полуночи. Все свои выходные я проводила за еще большим объемом домашних заданий. Хотя моя школа твердила о важности «обучения», а не наград, это было неправдой. Смысл заключался в получении поощрения.

Мать Анны отправилась в следующую командировку за границу. Девочка осталась дома с отцом, старшими братом и сестрой. Вскоре сестра, несколькими годами старше Анны, поступила в колледж.

– Внезапно я оказалась единственной девочкой в доме. У меня часто возникало ощущение, что при ссорах между членами семьи я каким-то образом была той, которая что-то сказала или сделала не так. Отец вел себя очень покровительственно. Это приводило к взрывоопасным стычкам между нами. Он говорил что-то высокомерное, а я хлопала дверью и сидела в своей комнате. Все всегда выставлялось так, будто ошибка была за мной; я всегда считалась виноватой в этом постоянном нелепом гневе, кипевшем в нашем доме, и должна была просить прощения. Брат молчал. Отцу так надоело воспитывать нас в одиночку, что он совсем отстранился. Я начала пропадать вне дома и много пить с единственным имевшимся у меня другом. Также я начала много есть. Вспоминая тот период, я понимаю, что испытывала абсолютную женскую беспомощность и чувство, что меня просто бросили. У меня не было женщин, которые могли меня наставить, а семья мне казалась разобщенной. Когда я была ребенком, моя семья была очень любящей, но в один момент все закончилось. Мы много общались с матерью по Skype, но мне не к кому было обратиться, чтобы справиться с жизнью девочки-подростка в этом довольно паршивом мире.