Моги. Не там, где ничего не случается - страница 25

Птица отвела далеко назад крылья. Поэ часто заморгала, и к ней вместе со слухом вернулось ощущение реальности с присущей ей скоростью. Грохнул выстрел, когда птица резко махнула крыльями вперёд. И грохот выстрела заглушила такая волна природной катастрофы, на фоне которой этот звук просто потерялся. От птицы в сторону охотника шла, сметая всё на своём пути, волна.

Этот шквал, гудя и завывая, подхватил седого воинственного человека и со стволами, корневищами, ветками, кустами, травой, шишками и комками земли перемешал в кучу и зашвырнул далеко и мощно. Между птицей и почти самым горизонтом возникла широкая борозда пустой земли, как будто её драли большими безжалостными граблями.

Белая птица пронзительно глядела вдаль. Охотник конвульсивно дёрнул, хрипя, указательным пальцем правой руки. Сплющенная пуля выпала из оперения в районе сердца птицы и с глухим стуком влепилась в землю. Поэ уронила голову на раненую, всю в крови грудь отца, потеряв сознание. Последнее, что запечатлелось на сетчатке её глаз, это большая белая птица на фоне леса с широко разведёнными в стороны крыльями…

Поэ снилось, что белая птица тянет к её лицу клюв. Она открыла глаза. Прямо у лица она увидела клюв большой белой птицы. Поэ вскрикнула и отпрянула, вскинула руки, спряталась за коленями и отвернулась, крепко зажмурившись.

Это были лебеди.

Лебеди, он и она, свивались длинным шеями, кланялись в танце, казалось, что они любили не только друг друга, но и всё вокруг, потому что периодически они гладили клювами деревья, траву, лицо Поэ.

Раздался смех. Мог Амадей с умилением смотрел на испуганную Поэ, которую погладил по лицу влюблённый лебедь. Поэ сначала нахмурилась, потому что почувствовала стеснение оттого, что её застали врасплох, потом слегка покраснела, одёрнула своё серое платье, задравшееся, когда она пряталась за коленями, и – засмеялась тоже.

– Почему эти лебеди так радуются? – спросила она.

– У них будут дети. У них не должно было быть детей, мама-лебедь болела, так случается. Но у нас есть живительный источник. Видишь, это большое толстое дерево, это наше священное дерево, по его коре стекают два ручейка. Один ручеёк – это смола. Другой похож на молоко матери, откуда он берётся, нам не ведомо. Внизу они смешиваются в один поток, и если окунуться в него и как следует намазаться этой смесью, то можно поправить здоровье.

– Лебеди намазались, и теперь им можно иметь детей?

– Искупалась в этом потоке мама-лебедь. После этого смесь смолы и молока проникает в организм и вытягивает из него хвори. В каком-то месте организма начинает надуваться янтарно-молочный шар, в него из тела втягиваются болезни. И когда шар отваливается от тела, это значит, что он полон, его нужно откатить, если он большой, или отнести, если он маленький, в Хворое место и скинуть в глубокую яму в скале, и завалить валуном, чтобы, если вдруг шар лопнет, болезни, которые он втянул, не разлетелись вокруг по воздуху.

– И после этого маме-лебедю можно иметь детей?

– Да. Но в случае с этими лебедями, танец которых ты видишь, всё гораздо сложнее. Шар с болезнями отвалился, но священное дерево дало понять, что нужно ещё раз искупаться в потоке смолы с молоком.

– Не все болезни ушли?

– Болезни ушли все, но, видимо, я не могу знать это точно, священное дерево решило, что всё равно мама-лебедь по каким-либо причинам не сможет снести яйца. И оно ещё ей помогло. Мама-лебедь искупалась в потоке, и в районе её живота начал расти янтарно-молочный шар, он вырос до определённого размера, потом покрылся корой, затвердел и отвалился. В нём теперь будут храниться несколько яиц до тех пор, пока птенчики не созреют, чтобы вылупиться. И когда треснет скорлупа первого яйца, треснет кора шара. Родители отдерут кору, и вытащат наружу птенцов. Вон, видишь, деревянный шар в стороне лежит? В нём кладка этих лебедей.