Нечистый тоже предпочел не вспоминать о вчерашнем инциденте.
– Какие еще бабки? – удивился он.
– Ну как же, за иконы, те, что ночью у старухи взяли! Нам же с Зойкой за них тоже доля причитается!
– Ах, за иконы?! – Алиферов смерил сидящего на полу Шиляева насмешливым взглядом. – Ты что же, считаешь, что я с утра на рынок сбегал, толкнул их, а теперь к тебе примчался, долю приволок? Ну ты и ухарь! – Нечистый откровенно издевался. – Я вижу, «гера» тебе все мозги высушила… Нет, кореш, продавать иконы в столицу повезешь ты!
– Я?! – изумился Шиляев. – Да ты что, Вовка, я же там никого не знаю!
– Не боись! – заржал Нечистый и с шутливой фамильярностью пнул Шиляева по ноге. Он вообще перестал церемониться с наркоманом, обращался с ним как с презренным существом. – Не на пустое место посылаю. Поедешь к конкретному человеку, адресок я дам. Башли с него возьмешь и назад. Тебе же, дураку, еще и алиби какое-никакое состряпать нужно. Как старушку-то ночью пришил, не забыл еще?
Шиляев отрицательно покачал головой и попробовал слабо возразить:
– Куда же я с такой рожей поеду-то?
– А что, рожа как рожа. – Нечистый критически оглядел лиловый синяк под глазом Сашки и его опухшие губы. – Очки темные напялишь, а губы платочком будешь прикрывать. А вот побриться тебе обязательно нужно. В общем, вот тебе рубашка, брюки и туфли, – Алиферов раскрыл портфель и подал Шиляеву одежду и обувь, прихваченные дома из своего гардероба. – Вещи не новые, но все равно лучше твоих обносков. В них ты солидным фраером будешь выглядеть. Давай приводи себя в порядок, одевайся, и катим на автовокзал. Через час автобус отъезжает, я узнавал.
– Я же не доеду, – униженно и подобострастно сказал Шиляев и посмотрел на возвышавшегося над ним Нечистого взглядом собаки, которая ждет, когда ей бросят кость. – Меня же «ломает», Вовка! Мне доза нужна.
– Достал ты меня со своими дозами, – проворчал бывший зэк. Ворчал он для вида. Нечистый отлично понимал, что Шиляев без дозы не человек, поэтому принес ему «ханку». – На, «ширнись»! – Алиферов швырнул на матрас наркоману целлофановый пакетик с коричневой желеобразной массой. – И пошевеливайся! Когда вернешься, сядешь на «геру». Это я тебе обещаю. Снова «белым» человеком будешь.
Зажав дар в кулаке, Шиляев отправился на веранду к газовой плите. Лежавшая на кровати Зойка делала вид, будто внимательно читает десятилетней давности журнал. На самом деле она ни слова не пропустила из беседы мужа с бывшим зэком и, когда тот вышел из спальни в зал, отложила журнал.
– Между прочим, мне тоже на опохмел полагается, – заявила она нахально. – Да и позавтракать я бы не отказалась.
– Что я тебе, папа, что ли? – рыкнул на Долженкову Нечистый. – Перебьешься!
– Не перебьюсь! – звонко возразила Зойка, и ее слова эхом отозвались в пустой комнате. – Мне все равно, кто ты для нас, папа или «пахан», но пока мы работаем на тебя, ты должен заботиться о нас, хотя бы до того времени, когда получим бабки за иконы.
Нечистый спорить не стал. Эта семейка еще была нужна ему для осуществления дальнейших планов. А в ближайший час он рассчитывал с помощью Долженковой выяснить обстановку в доме убитой старухи.
– Навязались вы на мою голову, бичи чертовы! – пробормотал он и, выходя на веранду покурить, бросил Зойке: – Ладно, собирайся! Проводим твоего муженька, а потом что-нибудь придумаем.
Собираться Долженковой особо нечего. Весь имеющийся у нее гардероб на ней. Достала из-под матраса потрепанную «косметичку», извлекла из нее коробочку с остатками дешевой туши и, усевшись на кровать с осколком зеркала, принялась краситься.
