Спецоперация закончилась, и забор стали быстро разбирать. После этого бойцы погрузились в машины, командиры же остались на перекур. Офицеры курили молча, видно было, что они ни о чём не разговаривают и даже не улыбаются.
Я взглянул на часы – до поезда оставалось ещё два часа, всё действо уложилось в половину театрального акта. «Надо же, помню продолжительность спектакля».
Тут моё и общее внимание привлекла мама с тремя детьми и с немыслимой горой поклажи. Мама средних лет со славянской северной внешностью, светловолосая, с правильными чертами лица, возможно, слишком правильными для красавицы, но определённо приятными постоянно передвигалась между собравшимися на площади, то говорила по телефону, то просто ходила. Старший – мальчик лет пятнадцати, высокий и нескладный, с баяном или аккордеоном на плече, то садился, то вставал, волнуясь чему-то своему. Девочка и второй мальчик были совсем маленькими, каждому года по четыре, ещё «р» не выговаривают. Девочка в ярком платье и по-цыгански пёстрой жилетке общается с соседней незнакомой тётей, что-то ей усердно рассказывает, жестикулируя ладошкой как взрослая. Младший мальчик же, почему-то с чертами коренных народов Севера, всё время сидит молчит. «Как это такие ровесники и такие разные? Ну мало ли».
Вдруг дети развернули на своём пятачке импровизированный балаган. Мальчики, в основном, конечно, старший, расставили баулы прямоугольником, обозначая сцену. Одну большую сумку он выдвинул вперёд и расстегнул молнию – это было для денег. Девочка взяла в руки флажок и запрыгала на месте.
Баянист рванул ряд и умело повёл довольно сложную мелодию. Вверх и вниз, вдоль разного настроения публики. Все с интересом повернулись к артистам. Я заметил, что мама так же безучастно к детям и даже не глядя в их сторону ходит по площади.
Основная мелодия оказалась частушечного склада, совсем задорная и разухабистая.
Девочка звонко вступила:
– Задал Митенька воплос —
И прощай лодной совхоз…
Говолили Митеньке:
«Не пизди на митинге!»
И жанр, и материал вызвали всеобщее одобрение. Дополнительной симпатии всем добавляла детская дикция, милая картавость и своё произношение ещё нескольких звуков. Все захлопали. Но тут же – в такт музыке – примолкли, чтобы не перебивать певицу. Та же голосила без надрыва и покрывала голосом всю площадь, доходило аж до гвардейской колонны.
Младший мальчик подтанцовывал с краю, невпопад приседая и исполняя неловкие детские коленца.
– Не ходите, девки, замуж —
Ничего холошего:
Утлом встанешь – глуди набок,
Киска вся взъелошена.
Народ грохнул. Многие уже смеялись до слёз. Самые догадливые приносили деньги в сумку.
Молодых артистов всеобщий восторг раззадорил ещё больше – баянист начал включать дополнительные переливы, сыграл кусочки популярных блатных песен, отчего старшее поколение пришло в особенный восторг. Девочка исполняла ковырялочку, пусть и сбиваясь:
– По делевне шёл Иван,
Был молоз тлескучий.
У Ивана он стоял —
Так, на всякий случай.
Мне тоже нравилось выступление – неподкупная искренность и чистота артистов не могла не зажечь. Может быть, добавлял к настроению алкоголь. Я отнёс им пару купюр.
Были ещё антракт и новые песни. В общем, время значительно ускорилось. Загодя по вокзалу объявили скорое по местным меркам прибытие поезда. Народ зашевелился, начали вставать, перекладывать сумки, провожающие, кто спешил, засобирались ехать на работу. Куряги закурили по одной и следом по новой.
