И мы больше не встретимся.
- Ой, что я тебе сейчас скажу! - в конце коридора в воздух взметается тонкая ручка, привлекая внимание.
Щурюсь на подругу и улыбаюсь, без очков не очень хорошо вижу, но вот голос - так высоко визжат только пила и Оля.
- Ты почему не на парах? - включаю строгость, подхожу ближе. Замечаю круги, украшающие глаза, вчерашний макияж, спутанные ржаные волосы и киваю, - опять всю ночь не спала, ясно.
- Весна, Ева, ночи теплые, - она берет меня под руку. - Тебе тоже полезно иногда отвлечься.
Вспоминаю, чем закончился тот единственный раз, когда я решила отдохнуть и ежусь - участники тайной вечери сегодня разгуливали по моему универу.
- Иду сейчас такая на учебу, - Оля вышагивает, как цапля, выбрасывает ногу от бедра, и короткая юбка ещё сильнее задирается. - А мне навстречу два мужика. Один аж в костюме, ну, по классике такой. Я прямо выпала.
- Угу, - сворачиваю к кабинету, но подруга дёргает меня на себя.
- Эй, ты куда, - она выхватывает у меня журнал. - Пойдем со мной до общаги, я переоденусь. И расскажу как раз.
- Оля, - пытаюсь выловить журнал, она со смехом отступает.
Цокаю.
Взрослые ведь уже.
А чувствую себя, как в школе, когда у меня забирали очки, всем классом их меряли и ржали.
- Пошли, - она, не дожидаясь, виляет бедрами к лестнице.
Коза.
Знает же, что мне без журнала никуда.
Спускаемся вниз, выходим на улицу, сворачиваем на тропинку к общежитию, у Оли не закрывается рот.
Две крутые тачки на парковке, два новых мужика в универе, ей делать нечего, и она проследила, мужики пошли вон туда.
Пальцем она показывает на старую эстраду. И тут же дёргает меня за руку.
- Вон, чей-то пиджак валяется, на трибуне!
Мысленно чертыхаюсь, очки бы не помешали. Ладонью закрываюсь от солнца и щурюсь, за эстрадой начинается пустырь, а эти двое такие злые были, когда из универа вышли.
Они туда явно не пиво пить пошли, как наши студенты.
А если они там переубивали уже друг друга?
11. ГЛАВА 11
СЕРГЕЙ
Заброшенный стадион.
Идеальное место, чтобы отделать эту мразь так, что ни папочка, ни мамочка не узнают. А выволочку от отца, мимо которого не проходит ни один мой подвиг, я как-нибудь переживу.
Яр снимает пижонский пиджак, и кидает на пыльную трибуну. Почти на пустые бутылки от пива и водки, коих здесь множество – неужели школьники до сих пор прогуливают уроки именно здесь?!
- Может, разминку еще сделаешь?
Презрение и снисходительность Яр всегда ненавидел, вот и сейчас он тянуть не стал. Правый прямой, с разворота летит мне в лицо.
Уворачиваюсь с трудом, хоть и ждал удара. Адреналин закипает в крови, бурлит дурной, долго сдерживаемой силой. В висках набатом стучит: врежь, врежь, врежь…
И я себе не отказываю. Резкий рывок, и я впечатываю правую ногу в живот Яра, оставляя отпечаток подошвы на его уже не белой рубашки. Его уносит назад, но на ногах Яр удерживается.
- Серый, ты уроки балета брал? – издевается бывший друг. – Дерешься как полудохлая девка.
Я словно в трансе, перед глазами кроваво-красные пятна мельтешат в бешеном, хаотичном танце. Скоро эти пятна полностью покроют ублюдка-Яра.
Стараюсь двигаться быстрее, скорость всегда была его слабым местом. Кружим вокруг друг друга, противник дышит также тяжело, как и я. И также хочет крови. Выискивает слабые места в моей защите, просчитывает варианты наперед, но, как всегда, не выдерживает.
Бросается. Я мог бы увернуться, но у самого терпение на пределе: хук по скуле встречаю почти с благодарностью.
