— Ты что вытворяешь, Ирбис!?! — прокричала Рыжик прямо ему в губы.
Не прокричала, конечно. Так, шепнула сипло, будто находясь все еще во сне. Но эта фраза показалась Тихону очень громкой.
— Нос замерз. Грею, — так же тихо ответил Ирбис.
— Чей нос? — говорила Фрося.
— Твой, — шептал Тихон. Диалог был крайне абсурдным. Однако Ирбис радовался тому, что Фрося не вырывается из его рук. Даже не отстранилась. Но поцелуй пришлось прервать, к великому сожалению парня.
— Врешь. Мне жарко, — упрекнула Рыжик.
— Значит, мой, — продолжал говорить Ирбис, но наткнулся на разоблачающий девичий взгляд. — Ладно, мой тоже не замерз. Хорошо, я тебя поцеловал. Довольна ответом?
— Зачем? — уточнила Фрося.
— Что «зачем»? — не понял парень. — Зачем я поцеловал красивую девушку? Захотелось.
Ирбис ожидал, что ему сейчас прилетит оплеуха. Заслуженная, вопросов нет. Или прямо в нос кулаком. Тихон прекрасно знал, что Рыжик могла бы оформить ему фингал под глаз. Уж что-что, а драться дочку дядя Лева Ржавый научил. Однако Тихон совсем не ожидал, что в тишине салона зазвучит громкий девичий хохот.
— Ну ты даешь, Тиша! — смеялась Фрося.
Ирбис опешил, разжал руки. Самолюбие, разумеется, пострадало. Даже где-то проснулась обида на такую реакцию.
Он что, разучился целоваться? Или поцелуй действительно получился настолько «в первый раз», что совершенно не впечатлил Рыжика?
— «Красивая»? Я? С ума сошел? — хохотала Фрося так, что у нее на глазах появились слезы. — Слушай, у тебя что, перевелись подружки? Всех перетрахал? На третий сорт перешел?
— Прекрати выражаться, Рыжик, — строго отчеканил Ирбис. — Брань тебе не идет.
— Нет, ну правда, — говорила сквозь хохот Рыжик, — мне тебя даже жалко. Докатился до третьего сорта, перешел на конопатых.
— Ты красивая! — с нажимом изрек Ирбис, начиная злиться на девчонку. Что у нее в голове? Дурдом какой-то!
— Не ври, Тихон, я страшненькая, — таким тоном заговорила Фрося, будто объясняла маленькому ребенку таблицу умножения. — А тебе пора к окулисту.
— У меня с глазами все в полном порядке! — прищурился Ирбис.
— Значит, сходи к мозгоправу, — беззаботно посоветовала Фрося.
Рыжик, воспользовавшись тем, что парень был сбит с толку ее реакцией, переползла с его колен на свое место, закуталась в плед и надвинула шапку на рыжие волосы, пряча бронзовые кудряшки от Тихона.
— Ефросиния Львовна, ты красивая, не спорь! — жестко, не терпящим возражений тоном, заявил Ирбис.
— «Ефросиния»! Видишь, кто в наше время называет дочерей так? Поросяче-телячье имя! — продолжала девушка.
— Прекрати со мной спорить, Рыжик! Мне виднее, красивая ты или нет! — припечатал Тихон, злясь все больше. Некрасивая? Да он с ума по ней сходит! Ему дышать тяжко без нее! А она?
— Бледная кожа. Конопушки чертовы. На солнце я моментально краснею, как рак. И волосы эти! Рыжие! Мрак просто! — закрыв лицо ладонями, приглушенно говорила Фрося.
— Все равно красиво! И волосы, и веснушки! — не унимался Ирбис.
— Тихон, ты дурак, — вздохнула Фрося.
— Возможно, — кивнул Тиша, хмуро глядя на девчонку. Вот ведь упрямая!
— Так, ладно, тебя не переспорить, — она отвела ладони от лица и взглянула прямо на парня, — Короче, не переживай. Никто не узнает. Сделаем вид, что ничего не было. Дружба?
Ирбис смотрел на нее. Дуэль взглядов затянулась. Тихон медленно протянул ладонь так, словно предлагал Фросе ее пожать.
Девушка тут же вложила свои пальцы и легко качнула в пожатии, закрепляя устный договор. Но вдруг Ирбис стремительно дернул Фросю на себя, заставив девушку вернуться на его колени. И свободной рукой тут же обхватил затылок, нырнув под шапку, зарывшись прямо в медные непослушные кудряшки.
