Дорога к дому показалась бесконечно долгой. Возможно, потому, что усталость снова напомнила о себе. Глаза попросту закрывались. С трудом удерживая концентрацию, он вышел около супермаркета, свернул за угол и побрел к дому. Света снова его ждала, сидя в темноте.
- Это тебе.
В ее балтийских глазах царит смятение. И что-то еще. Он не успевает разобрать. Света опускает лицо и втягивает нежный специфический аромат:
- Мои любимые.
Ее негромкий, какой-то надломленный голос по совершенно непонятной причине царапает его изнутри. Вот, вроде бы, похвалила его выбор. Но было что-то горькое в ее словах. Возможно, ей нечасто дарили подарки? Идиоты. Не знающие жизни скудоумные дураки. Как можно было пройти мимо нее? Совершенной, жертвенной, сильной… Как много боли они причинили женщине, которую не замечали их слепые глаза?
- Я, возможно, уйду немного раньше, чем рассчитывал.
- вздрагивает, и только это выдает ее внутреннее состояние. Как он и думал, Света просто кивает, соглашаясь с его решением. Ни о чем не просит. И не спрашивает ничего. И от этого ее смирения струна в его душе натягивается немного сильнее. Света не врала, когда говорила, что не станет его держать. Она сдержит слово и облегчит этим Василию жизнь. Сильная. Невозможно сильная женщина.
- Я сварила суп-пюре с тыквой и сливками. Тебе можно немного. Налить?
- Давай.
Они неспешно ужинают. Тишину нарушает только легкий звон приборов. Им комфортно вот так, тихо, без слов. Только взгляды время от времени переплетаются прямо над стоящими посреди стола каллами.
- Я хотел бы, чтобы все было иначе.
- Я знаю. – Улыбается вдруг.
- И, если бы я мог быть хоть с кем-то – это была бы ты. Если бы я мог позволить себе такую роскошь…
Ее глаза блестят. И непонятно, то ли это слезы, то ли огоньки свечей, отражающиеся в них.
- Знаешь… А я просто радуюсь, что у нас есть этот миг. И еще тому, что впереди у тебя вся жизнь.
Василий отводит взгляд, наклоняется, подхватывая на руки мяукающего Селедку.
- Жаль, вина нет. Сейчас бы не грех пропустить по бокальчику.
- Нельзя, – строго замечает Света. – Пообещай мне, что будешь себя беречь.
- Я никогда себе не наврежу. Честно! – Для пущей убедительности Василий поднимает вверх ладонь и кладет руку на сердце. От усталости его уже пошатывает.
- Пойдем. – Света с полувзгляда понимает, как тяжело мужчине даются их посиделки. – Я как раз перестелила в спальне белье.
- Накрахмаленное? – мечтательно протянул Василий.
- А как же? – криво улыбается Моль.
- Мечта!
- Вот и топай в кроватку.
- Не. Сначала в душ.
- Ты едва стоишь на ногах.
- Я еще не мылся после нашего утреннего развлечения. – Интимный шепот на ухо. – На крахмальные простыни хочется лечь чистым. Мало ли, что нам захочется повторить.
Света опасливо поднимает веки и тут же выдыхает. Это не Алан. Это – Васька! Совершенно новый, игривый Васька!
- Тогда иди в душ. Ванная свободна.
- А ты что, мне даже спинку не потрешь?
- Потру, - смеется Света. – Пойдем.
Она действительно его купает. Моет голову, взбивая пену в нереально густых черных волосах, водит мочалкой по телу. Абсолютно невинные, ненавязчивые движения. Так же она гладила его по волосам, отгоняя кошмары. Нежные заботливые руки, которые он так безоглядно полюбил. Возможно, перед смертью Господь все же отмерял ему немного чуда? Это было бы так хорошо…
- Залезай ко мне.
- Да ты что, Вась, мы не поместимся…
