- Залезай.
Света раздевается. Перекидывает ногу через бортик. Василий притягивает ее к себе. Она послушно садится, опираясь спиной на его смуглую грудь.
- Тебе не тяжело?
- Нет. Лежи.
Света расслабляется. Откидывает голову ему на плечо. Он намыливает мочалку и скользит ею вдоль тела. Задевает соски, заставляя их сжаться, медленно опускается по животу. Откладывает жесткую губку. Мыльной рукой опускается вниз.
- Ну же, милая, раздвинь ноги. – Жаркий шепот на ухо.
Света подчиняется.
- Вась…
- Ммм?
- Как меня зовут? – Знает, что опять все может испортить, но ей дико не нравится, когда в постели он переходит на обезличенные слова. «Милая, котик, зайка…» Она терпеть этого не может. Ей кажется, что он не может вспомнить, с кем в данный момент трахается… или попросту не желает знать.
Он всего на секунду замешкался, заставляя ее умереть тысячу раз, а потом прошептал, поглаживая между разведенных ног:
- Света, Светочка, Светлана…
Она была рада, что они сейчас в ванной. Так влагу на ее лице можно было запросто списать на воду. Соленая? Да чего ждать от этих коммунальщиков! Поворачивается немного, чтобы поцеловать. Ловит совершенные губы губами:
- Что ж ты делаешь, Света? Что же ты со мной делаешь…
Умелые пальцы теребят клитор, член трется о спину, губы сливаются с губами, ловят хриплые стоны. И не важно уже, почему они пришли в эту точку. И не важно, что будет потом, когда их пути вновь разойдутся. Существует только здесь и сейчас. И ничего больше нет… Давление нарастает, кислорода становится все меньше. Его место в крови вытесняет огонь. Она кричит в пароксизме страсти. Внутренние мышцы конвульсивно сжимают пустоту. И от этого послевкусие оргазма немного горчит…
Василий прижимается лицом к затылку Моли, покусывает острые позвонки. Взмывший ввысь от ее оргазма, кончивший по сухому. И теперь его преследовала только одна мысль: как же невыносимо много он потерял… Неожиданно оказалось, что все адовы муки, которые он претерпел до этого, ничто… Только теперь, когда Василий постиг что-то большее, то, чего был лишен все это время, он осознал весь ужас произошедшей с ним катастрофы. Только рядом со Светой до конца постиг масштаб своей личной трагедии. Больно. Смертельно больно это все.
Его раздумья прервала Светлана:
- Вась… - негромко прошептала она. - Пообещай мне…
- Что? - напрягся Василий.
- Пообещай, что если ты уйдёшь… Когда это случится, - тут же поправляет себя. - Ты со мной попрощаешься.
- Света…
- Обещай, что не исчезнешь. - Женщина выскользнула из его рук, переступила бортик ванной, обмоталась полотенцем. - Мне важно знать, что ты ушёл по доброй воле, что это не он добрался до тебя…
Василий смотрел в ее тревожные глаза и умирал тысячей смертей. Изысканная пытка. Пытка неслучившимся.
- Я дам тебе знать, - отвечает, хотя спазм в горле перекрывает кислород.
- Спасибо, - шепчет Моль. Разрывает их зрительный контакт, достаёт из шкафчика полотенце, разворачивает перед ним.
Василий встает, делает шаг в её объятья. Она вытирает его бережно, осторожно, как ребёнка. Снимает губами капли с лица.
- И зачем ты только обрезаешь такие шикарные волосы?
- Чтобы соответствовать эталону, - криво улыбается Василий.
- Больше тебе не нужно ничему соответствовать.
- Я знаю. Но будь моя воля, я бы вообще наголо побрился.
Света замерла. Отбросила полотенце, которым вытирала Василия. Зарылась рукой в его густые волосы, которые ей безумно нравились. Сейчас, немного подсушенные полотенцем, они стали завиваться в крупные кольца. По крайней мере, там, где длина позволяла это сделать. Виски-то у него были бритыми, у них вообще была практически одинаковая стрижка.
