Он буквально вырвал у нее «Мону Лизу», ее «Мону Лизу», бросил на нее критический беглый взгляд и заявил, вручая ее мадам Барбаре:
– Ну да, конечно, «Мона Лиза»! Еще только копии «Незнакомки» и «Девятого вала» в нашем семейном гнездышке не хватало. К тому же копии плохой и еле видной. Нет, этого мы брать точно не будем!
Мадам Барбара, принимая картину, произнесла:
– Думается, мадмуазель придерживается по этому поводу иной точки зрения…
Степа, взглянув на Лизу, взял ее за плечи и достаточно сильно тряхнул.
– Лизок, ты что, плачешь? Ну, извини, конечно, если эта стиральная доска тебе так дорога, мы обязательно ее возьмем. Обязательно!
И, повернувшись к мадам, произнес:
– Добавьте ее к тому, что я выбрал. Сколько вы хотите за нее? Двести евро?
Мадам, сжав губы, процедила:
– Двести тысяч евро!
Степан, расхохотавшись, заявил:
– Отличная шутка! Ну да, за такую стиральную доску двести тысяч евро – самая подходящая цена. И это при том, что любой мало-мальски одаренный художник на Монмартре сваяет такую за пятьсот евро. Ладно, поэтому так и быть: пятьсот. Сами знаете, что за большую сумму у вас ее никто никогда не купит. Иначе бы уже давно купили!
Да, торговаться Степан умел – и добиваться своих целей любыми путями.
– Двести тысяч евро, месье, и не центом меньше! – провозгласила мадам Барбара. – Желаете заплатить кредиткой или банковским переводом?
Уставившись на нее, Степан резко бросил:
– Не понимаю, что на вас нашло. Мы готовы купить вашу рухлядь, причем за солидную сумму, а вы отпугиваете клиентов. Тысяча евро – мое последнее слово, хотя эта стиральная доска не стоит и десятой доли!
– Это не стиральная доска! – выкрикнула молчавшая до этого Лиза и не решилась добавить: «Это мой талисман».
Вот именно, ее. И купить его могла, соответственно, только она сама.
А не как, водится, Степа.
– Это ваше последнее слово? – произнес Степан уже без малейшего налета шарма. Мадам Барбара кивнула, и молодой человек, сухо попрощавшись, направился к выходу.
– Лизок, мы уходим!
Лиза растерянно посмотрела на мадам Барбару, державшую в руках ее «Мону Лизу».
– Обо мне не беспокойтесь. Да, это бизнес, но его правила определяю я сама. И могу позволить себе ничего не продать или разочаровать клиента. К тому же такого, как ваш будущий муж. Который, как я надеюсь, все же останется вашим другом…
Она протянула Лизе ее «Мону Лизу» и сказала:
– Она ваша.
Девушка отшатнулась.
– Но двести тысяч евро – это непомерная сумма. Даже если бы она у меня и была, я бы не стала…
С порога антикварной лавки донесся нетерпеливый голос Степана:
– Лизок, я жду тебя на улице! Я голоден, давай зайдем сейчас в ресторан. Не заставляй меня бесцельно ходить по улицам!
Мадам усмехнулась:
– Это для вашего друга я называла такую несуразную цену. Вам же я ее продам за, скажем… Восемьсот тридцать четыре евро! Да, именно за эту сумму.
Лиза, вынув кредитку, сказала:
– Да, хорошо.
Мадам Барбара лукаво улыбнулась:
– Могли бы для приличия поторговаться. В этом ваш друг весьма преуспел. Однако запла́тите потом, потому что он вас ждет. Но картина вам продана. Думаю, если вы заберете ее сейчас, то все закончится тем, что ваш друг выбросит ее в Сену. Поэтому возьмете ее в любой удобный для вас день, тогда же и заплатите. И, так и быть, я сделаю вам десятипроцентную скидку!
Не веря своим ушам, Лиза стала благодарить хозяйку антикварного салона, но та прервала ее:
