Содар покачал головой:
– Такие монеты вышли из обращения еще во втором веке, так что, думаю, это маловероятно. Но есть и еще кое-что.
Он вывернул мешок наизнанку. Аннев долго не мог сообразить, что старик хочет ему показать, пока наконец не увидел надпись «УРРАН», вшитую в сам шов.
– И что это?
– Не что, а кто. Этот мешок создал тот же терранец, что отлил форму для этой монеты. Талантливейший ремесленник своего времени, мастер, не знавший себе равных и всецело посвятивший себя искусству. Он родился на заре второго века. Поначалу он ставил свое клеймо на каждом творении: хотел, чтобы мир знал, чьи руки создали этот непревзойденный шедевр. – Содар ловко перекатил монету между пальцами. – Однако с возрастом Урран понял, что труд его ничтожен на фоне бесконечного величия мира, поэтому бросил создавать артефакты и ушел в священники.
– Он стал владыкой крови?
– И да и нет. Видишь ли, терранцы называют владыками крови тех представителей своего народа, кто обладает талантом создателя, как Урран. Мы же, дариты, не делаем между терранцами таких различий. По сути, Урран остался мастером артефактов, вот только свой талант он предпочел употребить на то, чтобы превратить в шедевр самого себя.
– А поскольку, – подытожил Аннев, – он перестал создавать артефакты, можно сделать вывод, что мешок и монета почти одного возраста.
– Точно. – Содар повернул монетку к свету, чтобы были видны полустертые буквы.
– А что случилось с Урраном, когда он стал священником?
Содар сделал неуловимое движение пальцами, и монета исчезла.
– А об этом я расскажу в следующий раз.
Он нагнулся вперед, вытянул руку – и вытащил монетку у мальчика из-за уха. Аннев презрительно хмыкнул и закатил глаза: тоже мне ловкач! Содар улыбнулся:
– Не стони, показать хороший фокус – это целое искусство. – Содар бросил монетку в мешок. – Давай, теперь твой черед. Достань мне монету Уррана.
Аннев взял мешок в левую руку, раздвинул края зеленой ткани и заглянул внутрь. Потом вздохнул и помотал головой:
– Да не могу я, Содар. Я не нашел бекон, и монету тоже не найду. Повезет еще, если удастся вытащить хотя бы пару пылинок.
– Этого будет достаточно.
Аннев недовольно запыхтел, но все равно сунул руку в мешок и принялся водить ею туда-сюда. Сдался он уже через несколько секунд.
– Ты ведь понимаешь, каково это? Шарить в пустом мешке? Это же…
– Тщетность в чистом виде?
– Да идиотизм это в чистом виде.
Содар махнул рукой перед его лицом, давая понять, что не желает слышать никаких отговорок.
– Просто скажи себе, что хочешь найти эту монету. Вспомни, какая она на вид, вспомни ее тяжесть.
Аннев начал водить рукой по кругу.
– Старая-престарая медная монета… Ага, понял. Вот сейчас я ее представлю как следует.
– Я уронил ее в мешок, ты сам видел. Она там, просто найди ее.
Поводив рукой еще несколько раз, Аннев вдруг замер. Глаза его расширились, а брови полезли на лоб от изумления.
– Кажется, нашел, – прошептал он, медленно вытаскивая руку из поблекшего зеленого мешка.
Содар, не сводя взгляда с его крепко сжатого кулака, подался вперед:
– Вот как? Да ты просто молодец, мальчик! Очень, очень хорошо. Теперь дай мне на нее взглянуть.
Он протянул руку ладонью вверх, Аннев разжал кулак…
Но в нем ничего не оказалось.
Содар, нахмурившись, поднял глаза, и мальчишка, который все это время с трудом сохранял серьезное выражение лица, прыснул со смеху.
– Купился! Прости, Содар, но тебя так легко надуть.
