– Руководить? – Волэн усмехнулся.
– Меня тоже это забавляет. Бойцы, оставшиеся в пограничных крепостях, поднимут на смех таких прорабов.
– Устроят им крещение огнём, и всё уладится. Мои сослуживцы прошли через пекло, но с соотечественниками примирятся.
– Должно быть так. Тем более, вроде как по указу ярла[4] Одда Хедлунда по прозвищу «Ледяная Ладонь» они на работы направляются. Брат конунга завоевал авторитет у каждого северянина.
Официантка принесла жаркое. Скьялль проводил её задумчивым взглядом:
– Эта красавица здесь каждый день работает, наверняка была и в роковой вечер на посту, как и Йоэл. Он с собой притащил девушку с орехового холма. Не спрашивал, но подозреваю, что она родня ему.
– С этими двумя я потолкую, но вот с пожилыми пьяницами, не знаю, стоит ли тратить время на сплетни?
– Со мной же не поленился лясы точить.
– Просто меня и в самом деле заинтриговал твой комплимент фамильному клинку.
– Если хочешь, я и о рунах на нём постараюсь что-нибудь выяснить. В Кроссвинде мне сейчас действительно нечем заняться.
– Так зачем оставаться здесь?
– Бэрбеллские каменщики поведали, что Одд «Ледяная Ладонь» будет возрождать Скайсдор, начнёт с укрепления границ, потом займётся торговыми маршрутами и постами, вроде Кроссвинда, – Скьялль Оберг поднял кружку. – За военных героев, за тебя.
Волэн поддержал, но, поставив кружку, спросил:
– С чего ты взял, что я герой?
– А хочешь сказать с таким клинком ты в кузне сидел, как я?
– Обычный клинок, прекращай.
– Это ты заканчивай отнекиваться, Надсон-Нарбут. Вижу я, что этот меч тебя волнует не меньше, чем семейные трагедии. Так что приходи, помогу, чем смогу, если не умру со скуки. Постараюсь разгадать и надписи, и тайны ковки этого… у него ведь, наверняка есть имя?
– Пьющий души, – сурово произнёс Волэн.
– Вот видишь, попил, значит, мечишка душонок заспианских, – молодой кузнец хлопнул ветерана по плечу, Оберг уже слегка захмелел.
– Попил, хоть баллады слагай, – Надсон-Нарбут перевёл взгляд на менестреля. – А певец давно здесь устроился?
– Да. Уже был здесь, когда я с заставы прибыл. Вполне возможно, твой клиент, – Скьялль тяжело вздохнул. – И откуда столько мужиков берётся, что на войне не были? Не старые, не ущербные, я ж не говорю всем в бой идти, но даже в тылу не трудились!
– У всех свои задачи, Оберг. Не суди никого. И… отправляйся лучше домой.
– Эх, Надсон-Нарбут, прав ты, и в одном, и в другом. Жду тебя в гости, тебя и его, – Скьялль погладил Пьющего души, крепко обнял Волэна, будто они сто лет знакомы, выровнялся и с гордым видом трезвого добропорядочного северянина уверенно проследовал к выходу.
Ветеран, оставшись один за столом, подозвал официантку, попросил ещё эля. Когда красавица вернулась с напитком, Надсон-Нарбут попросил её присесть на секунду.
– Не могу. Йоэл не обрадуется.
– Это не так страшно, как отвлекать от работы менестреля.
– С «Быком» разговаривай, если хочешь, а меня оставь в покое, – официантка хмыкнула и удалилась на кухню.
Волэн догадывался, что «Быком» девушка назвала Йоэла, хотя корчма и без него носила это имя. В свои дни на заставе Врорк Надсон-Нарбут слышал много новостей о своих земляках, отправившихся на войну. Старый корчмарь Гар, кузнец Кроггерд, простые фермеры Дилли, Авалунг, Заррош, Аскель, Хофар и многие-многие другие отправились воевать с Заспианом и не вернулись домой.
Надсон-Нарбут приблизился к «Быку», твёрдо вбивая каблуки в пол при ходьбе:
