– Вы беспокоитесь о том, что теперь предпримет Ваш дядя?
Мысль и логика у этого бывшего подмастерья оружейника могли похвастать своим полётом. Ледяная Ладонь был в своё время назначен хранителем Джайиндова удела. Одда такая должность не прельщала. Ивар давно подозревал, что дядя дышит совсем неровно в сторону престола конунга. В его словах и поведении постоянно проскальзывало едва уловимое пренебрежение к Уве, смешанное, скорее всего, с завистью.
Теперь, когда скальды во всю глотку могут трубить о подвигах предводителя скайсдорских берсеркеров, а простой народ шептаться о трусости их законного владыки, Одд мог замахнуться на желанный северный трон.
– Я и в самом деле думаю обо всём этом дерьме, – подтвердил Ивар. – А ведь меня ждёт лишь завтрак с отцом и дядей. Не стоит заставлять их ждать.
Длинный зал встречал сына Уве Хедлунда ароматами лука, запечённой форели, свежего хлеба и острого перца. В его центре на накрытом столе исходила дымком огромная рыбина с золотистой корочкой. Янтарная – любимая порода Одда. Ледяная Ладонь сверкал глазами и расплывался в улыбке. Ивар и на миг не мог подумать, что причиной этому послужила форель. Дядя просто лишился сил, способных сдерживать рвущееся наружу коварство. В контраст этому угрюмое лицо отца-конунга с замершими в задумчивости мускулами не реагировало даже на похлопывания по плечу брата, неумело изображающего дружелюбие.
– Мой дорогой племянник! – Одд даже встал, чтобы поприветствовать Ивара.
– Дядя, – сухим рукопожатием дело не обошлось, Ледяная Ладонь крепко обнял племянника. – Отец, – Ивар поклонился.
Троица заняла места за столом. Слуги внесли свежевыпеченный хлеб и бочонок эля. Сын конунга в угоду традициям не отказывал себе в хмельных напитках за завтраком. Отломив приличный ломоть от буханки и положив себе щедрый кусок форели, Одд озаботился о том, чтобы наполнить кружки брата и племянника:
– За твои будущие подвиги, – Ледяная Ладонь хлопнул по плечу Ивара, тот посмотрел на отца и, вежливо улыбнувшись, пригубил эль. Во взгляде Уве Хедлунда сын увидел лишь снежную стену.
«Подвиги из далёкого и маловероятного будущего», – хотел бы ответить на это Ивар, но дядя дал понять, что произнёс этот тост не ради красного словца:
– Война завершилась. Мы отбросили напыщенных южан далеко от своих границ. Не без добычи вернулись славные дружины домой, да и для всего Скайсдора мы заставили заспианцев пожертвовать дань. Отныне наши Ниглертоновская застава и земли с запада и востока от неё: южные склоны Шипов ярлов и Мидлкроуна, а также пастбища, прилегающие к ним. Так что вероломство не осталось безнаказанным. Но, несмотря на мир, добытый доблестью наших берсеркеров и тактиков, страна изменила свой облик, – Одд осушил до дна кружку и громко поставил на стол. – Внутренние земли пострадали сильнее, чем границы. Мерзкие мародёры, разбойники и дезертиры нанесли ущерб своей родине. Сильно пострадал Кроссвинд.
О посёлке на перекрёстке Железного тракта и широкого пути от Клейта до Фолпура Ивар знал не больше, чем любой в Айскресте: торговый пост, гостеприимный приют для купцов и не только.
– Как же так вышло?
– Хотели бы мы знать, сын, – Ивар уже думал, что отец не очнётся от своего уныния.
– Посёлок значительно опустел из-за слухов о поражениях в первых боях на заставе Голдвэйн. Но потом там случилась резня, которая уменьшила население ещё сильнее.
