Молчаливый голос - страница 20

– Резня?

Уве Хедлунд нахмурился:

– Я не очень-то представляю, как на родине славных военных героев, многие из которых отправились пировать в славные чертоги богов, могло произойти что-то подобное. Ясно лишь одно: Кроссвинду нужно помочь вернуть репутацию надёжного пристанища для путников и торговцев.

– Да, брат. Бродячие скальды поют скорбные элегии по канувшему в прошлое благополучию посёлка на перекрёстке. Нужно, чтобы толковый человек расследовал происшествия Кроссвинда и разобрался во всём. Я подумал, что также нужно назначить нового тамошнего управленца, желательно кого-то из местных, – Ивара покорёжили слова «я подумал». Думать и решать здесь вправе только отец-конунг, но Уве смолчал.

– Не безопасней ли будет назначить ярлом столь важного поселения кого-то из Айскреста, надёжного и грамотного человека?

Одд рассмеялся, на первый взгляд добродушно, но Ивар чётко слышал ноты коварства:

– Племянник, ты мудр и дальновиден. И мы с твоим отцом как раз выяснили, что так и следует поступить, – Ледяная Ладонь вновь наполнил кружки элем. – Мы решили, что нет более достойной кандидатуры, чем твоя. Это станет хорошим опытом в управлении, ведь когда-то тебе предстоит править Скайсдором. Нужно начинать с чего-то. Кроме того, ты заслужишь уважение у северян, восстановив важный торговый пост, столь неожиданно пострадавший во время войны.

– Отец? – Ивар не верил в происходящее.

– Мы так решили. Сегодня длинный зал примет дружину Одда, будет грандиозный пир, мы должным образом отметим окончание войны, нашу победу и твоё назначение.

Ледяная Ладонь скалился, сверкая взглядом бледно-голубых глаз из-под густых пшеничных бровей. Ивар залпом осушил ещё одну кружку пряного эля, но напиток не смог избавить его от кома, ставшего в горле.

После семейной трапезы сын конунга вернулся в покои. Ян поддерживал пламя в камине, Ивар попросил хускарла оставить его одного. Назначенный ярл Кроссвинда присел на низкий табурет, накрытый шкурой морозного волка, и подкинул полено в очаг. Пламя жадно приняло жертву, треск превращался в прожорливое чавканье огня. Дерево безжалостно поглощалось пылающим цветком, греющим, поддерживающим жизнь, но опасным при неумелом обращении.

Ивару подумалось, что его точно также желает пожертвовать дядя, отдать стихии, но сын Уве не полено. Он холоден и погасит пламя, если соприкоснётся с ним. Хотя, может, и нет корысти в решении, нашёптанном Ледяной Ладонью отцу? Куда там! Одд, наверняка, задумал хотя бы отослать племянника подальше от оплота конунгов, чтобы распространять здесь и дальше своё влияние. Стоит намекнуть отцу, что и в Джайиндовом уделе порядки навести стоит.

Ивар всматривался в очаг, пока не скормил огню все заготовленные поленья. Ян принёс новых, оторвав своего бонда от занятия, способного длиться вечность.

Хедлунд переместился на кровать, погрузившись в новый виток размышлений. Белёный потолок цеплял взгляд узорами от мазков маляра. Закорючки и полосы рисовали в воображении картины столь разнообразные, сколь позволяла фантазия на них смотрящего. Не один час Ивар заставлял побелку собираться в абстракции, сцены битв, в лики богов, пирующих за гранью жизни.

Сегодня и он будет пировать в длинном зале, не в чертоге Вотана. Стоит насладиться теплом родного дома и яствами придворных поваров, прежде чем отправляться в опустевший Кроссвинд.

Поварёнок сообщил Яну о готовности банкета, а тот передал своему бонду. Поправив слегка помявшийся кунтуш, Ивар крепко зажмурил глаза, отпуская все злые думы, и выдохнул, извергая из себя все возможные фантомы предрассудков.