– Сначала я тоже так подумал. Может, «Альфа», может, «Вымпел»... Но у ФСБ нет причин так темнить. Мы сами с ними столько раз работали. Но ты же сам знаешь, что помимо общеизвестных существуют еще и скрытые силовые структуры. Откуда были те два генерала в штатском, что дурили нам утром мозги?
– Я не знаю. Этого мне не говорят, но думаю, что из ФСБ. По крайней мере, надеюсь на это.
– А вот мне так не показалось. Они хотят, чтобы мы так думали. Ты правильно сказал, что генералы в штатском должны руководить штатским спецназом. Вот я и воображаю, в соответствии с твоими домыслами, что наши вновь прибывшие мальчики – из штатского спецназа неизвестной нам и другим силовой структуры.
– А кто знает такую структуру?
– Кто-то знает. Пара человек из штаба. И кто-то в Москве... А нам подсунули людей, которые хотят под нашим прикрытием выполнять какую-то свою миссию. Тогда понятно появление генералов и, кстати, думских деятелей в ситуации, когда они совершенно не нужны. Это простая маскировка какой-то строго засекреченной операции. Такой операции, к которой вплотную даже спецназ ГРУ допускать не рискуют.
– Преувеличиваешь. Структура была бы известна. Хотя какая-то доля правды в твоих рассуждениях есть. В том, что касается прикрытия.
– У нас в стране, как я слышал, около двух десятков закрытых институтов, которыми руководят генералы в штатском. А сколько еще лабораторий...
– Это не моего ума дело – сколько у нас институтов и лабораторий. Если они есть, я рад, что нашлось финансирование для их деятельности, потому что американцы свои институты финансировать не прекращали. Я все равно не понимаю, что тебя так беспокоит.
Сохно вздыхает огорченно и столь же неопределенно. Он не может найти слов, чтобы выразить свои сомнения. И потому вынужден прибегнуть к аналогии.
– Помнишь, как к нам в группу Кордебалет пришел?
– Помню. Как вчера было – помню.
– Он в рот к нам заглядывал. Мы для него были богами. Но у него уже была классная подготовка. И по специальности, и по «физике». А эти приехали – словно ждут, что мы к ним в рот заглядывать будем. Очень в себе уверены...
– Но это же хорошо! – не понимает Согрин беспокойства подполковника.
– Наверное, – вяло соглашается Сохно. – Только все равно мне ситуация не нравится. У меня такое впечатление, будто я та самая японская рыба, что предсказывает землетрясение[11]. Мне сейчас так же метаться хочется... Не понимаю я, в чем дело, но чувствую что-то нехорошее. Словно нас в ловушку заманивают.
Согрин кладет на стол обе ладони, накрывая карты. Будто бы показывает, что разговор они ведут беспочвенный и лучше его прекратить.
– Ладно. Я пока с картами работаю, а ты с Кордебалетом проверь новичков на боевую подготовку. Сильно не бейте. Кстати, Пулат тебе не ответил?
– Пока нет. Я сказал, что через три дня нас уже не будет в пределах досягаемости связи.
– Может, ищут. Мне про Имамова обещал узнать Мочилов.
Сохно собирается выходить, но дверь открывается, и входит Кордебалет:
– Я дал ребятам пару часов на то, чтобы привести себя в порядок после дороги. Потом начнем занятия...
– Как они тебе? – интересуется полковник.
– Нормальные парни. Правда, не по годам серьезные, умудренные какие-то. Но в общем, ничего. Сработаемся.
– Иное мнение! – бросив взгляд в сторону Сохно, говорит Согрин. – Чувствую, у меня будет третье.
И пододвигает ближе к себе карты, с которыми работает, показывая, что оставляет вопрос о пополнении группы открытым.
