– А то. Лукавый ты есть человек. Завтра на выезд получишь. В 24 часа.
* * *
Сапогов стоял в литографической мастерской Давида Шепелевича, и глаза его подозрительно бегали по странным доскам и камням, в беспорядке наваленным во всех углах.
– Бонжур, – вежливо поздоровался Шепелевич. – Как ваше здоровьице?
– Да так. Ты ремеслепник будешь? А какой ты ремесленник?
– Литографический. Ярлыки разные делаю, пригласительные билеты… Визитные карточки делаю.
– Вот ты мне это самое и покажи! – сказал подмигивая Сапогов.
– Сколько угодно! Мы сейчас, ваше благородие, вашу карточку тиснем. Как ваше уважаемое имя? Сапогов? Павел Максимович? Одна минутка! Мы прямо на камне и напишем!
– Ты куда? – забеспокоился Сапогов. – Ты при мне, брат, пиши!
– Да при вас же! Вот на камне!
Он наклонился над камнем, а Сапогов смотрел через его плечо.
– Ты чего же пишешь? Разве так?
– Это ничего, – сказал Шепелевич. – Я на камне пишу сзаду наперед, а на карточке оттиск выйдет правильный.
Сапогов засопел и опустил руку на плечо литографа.
– Нет, так не надо. Я не хочу. Ты, брат, без жульничества. Пиши по-русски!
– Так оно и есть по-русски! Только это ж нужно, чтобы задом наперед.
Сапогов расхохотался.
– Нужно, да? Нет, брат, не нужно. Пиши правильно! Слева направо!
– Господи! Что вы такое говорите! Да тогда обратный оттиск не получится!
– Пиши, как надо! – сурово сказал Сапогов. – Нечего дурака валять.
Литограф пожал плечами и наклонился над камнем. Через десять минут Сапогов сосредоточенно вертел в руках визитную карточку и, нахмурив брови, читал:
– Вогопас Чивомискам Левап. На сердце у него было тяжело…
– Так… Это я и есть такой? Вогопас Чивомискам Левап. Понимаем-с. Насмешки строить над начальством – на это вы горазды! Понимаем-с!! Хороший ремесленник! Отметим-с. Завтра в 24.
Когда он уходил, его добродушное лицо осунулось. Горечь незаслуженной обиды запечатлелась.
«Вогопас, – думал, тяжело вздыхая, городовой, – Чивомискам!»
* * *
Старый Лейба Буцкус, сидя в уголку сквера, зарабатывал себе средства к жизни тем, что эксплоатировал удивительное изобретение, вызывавшее восторг всех окрестных мальчишек… Это был диковинный аппарат с двумя отверстиями, в одно из которых бросалась монета в пять копеек, а из другого выпадал кусок шоколада в пестрой обертке. Многие мальчишки знали, что такой же шоколад можно было купить в любой лавчонке, без всякого аппарата, но аппарат именно и привлекал их пытливые умы…
Сапогов подошел к старому Лейбе и лаконически спросил:
– Эй, ты! Ремесленник… Ты чего делаешь?
Старик поднял на городового красные глаза и хладнокровно отвечал:
– Шоколад делаю.
– Как же ты его так делаешь? – недоверчиво покосился Сапогов на странный аппарат.
– Что значит – как? Да так. Сюда пятак бросить, а отсюда шоколад вылезает.
– Да ты врешь, – сказал Сапогов. – Не может этого быть!
– Почему не может? Может. Сейчас вы увидите.
Старик достал из кармана пятак и опустил в отверстие. Когда из другого отверстия выскочил кусок шоколада, Сапогов перегнулся от смеха и, восхищенный, воскликнул:
– Да как же это? Ах ты, господи. Ай да старикан. Как же это оно так случается?
Его изумленный взор был прикован к аппарату.
– Машина, – пожал плечами апатичный старик. – Разве вы не видите?
– Машина-то – машина, – возразил Сапогов. – Да как оно так выходит? Ведь пятак-то медный, твердый, а шоколад сладкий, мягкий… как же оно так из твердого пятака может такая скусная вещь выйти?
