Не обращая внимание на звуки за спиной, она также сидела, наклонившись над кучкой спичек, загораживая себе свет от люстры.
И Юра вышел, даже не зайдя в комнату.
На долгие минуты квартира погрузилась в оглушающую тишину, работающий телевизор за стеной у соседей давал надежду, что где-то там есть другая жизнь.
Он сел на кровать, вслушиваясь в слова, музыку за стеной, но звон слов был слишком мутный и не разборчивый, что любое слово могло превратится в противоположное.
Поднимал глаза на шкаф, старался удержать фокус, но голова поникла, мысли заслоняли действительность. Коричневый чемодан за год посерел, часы напротив показывали полседьмого, и он вновь посмотрел на чемодан. Он знал, что последний автобус ушел час назад, завтра суббота и первый автобус будет ближе к обеду.
Это время надо бы как-то пережить.
Когда половина сказана, можно говорить и остальное – немного подумав его взгляд стал решительнее, и он пошел к дочке.
Башня была началом кривого дома, возле были раскиданы спички.
“Забор. Дерево. Это ты. И я. Мы же пойдем гулять? Завтра выходной. И возле деревьев будем ходить. Может это тогда бордюр? Я люблю ходить по бордюру. Мама слишком держит меня. Но все равно я на нем выше становлюсь. Главное ногу не сломать, не оступиться”
Не заметив за своими мыслями окружающие действия, маму, которая вошла в комнату; спросила у Юры, что он делает, – а он выбирал вещи Леси, чтобы одеть ее и пойти пройтись перед сном. Аня сказала на это, что пора идти ужинать, а потом мыться, нет время гулять по темноте.
“Мало веток. Осень”
– Тогда один пройдусь, – его решительность угасла, но желание не ушло, даже не смотря на все остальные слова, врезавшиеся в спину.
Юра вдохнул свежий воздух, светящиеся квадратики домов опустились, он зашагал. Не замечая поворотов, идя по оранжевой кромке света фонарей, что вывел его на выезд из города. Ему это показалось мигом, раз – и он стоит. Как последний фонарь, ощущая, как внутри у него все перегорает. Впереди была темнота. Над головой нависли тучи, а под ними спрятались звезды.
Он вновь посмотрел вниз. Переведя взор на свою руку, представляя, как его дочка держится за него.
Решительность вернулась, но сжал челюсть сильнее, уголки губ поникли.
Он развернулся. Шаги тянулись, как будто ноги между собой были обвязаны прочной резинкой. Прикладывая усилия в свои действия, он немного согнулся в спине. Продолжая сдерживаться, он медленно шел домой.
Ночь казалась бесконечной, а утро настало слишком быстро. Юра встал с дивана, впервые не сделав зарядку с утра, оставшись таким же сгорбленным, сломленным.
– Я позвоню на фабрику и скажу, чтобы машину за мной не присылали, но, если что, скажешь, что я сам доеду до аэропорта, там буду их ждать.
– И куда ты? К маме, оттуда в понедельник в аэропорт. Обещали на две недели, но так быстро не настроить, телеграмму пришлю, если задержусь. Месяц скорее всего.
– Это все? – Аня смотрела на своего мужа с мольбой, за маской укора, застывшей и не сходящей с ее лица.
Юра смотрел на неё, держа в руках чемодан.
Смотрел на человека, которого не узнавал и за доли секунды в глазах пронеслась их первая встреча. Тех людей, к которым сейчас они не имели никакого отношения.
Он поэтапно вспомнил весь день.
Как в выходной собрал пустые бутылки в авоську. Загремел в коридоре общей квартиры, заглянул к своим соседям и спросил, кому купить молоко. Принял от товарища полную авоську в другую руку, и пошел за свежим молоком на соседнюю улицу.
