Упросил-таки эксперта Комарова и тот, не откладывая в долгий ящик, занялся ножом. Сняв отпечатки пальцев, сбегал в лабораторию, вернулся через пятнадцать минут.
– Все в порядке, – сказал он.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Королев.
– Имею в виду то, что на рукояти ножа свежие и отчетливые отпечатки пальцев принадлежат одному человеку…
– И кому же? Неизвестному лицу?
– «Лицо» известно, – улыбаясь, ответил эксперт. – Компьютерное сканирование подтвердило, что найденные на ноже отпечатки пальцев принадлежат потерпевшему, то есть Марченко.
– А я боялся…
Комаров удивленно посмотрел на Королева.
– Чего ты боялся, лейтенант?
– Нож мог прибавить мне проблем, а так…
Комаров ехидно спросил:
– Значит, нет проблем?
– Нет.
– А скажи мне тогда: зачем парнишка пошел ночью на кладбище, держа в руке нож, пусть даже такой неказистый?
– Ну… Мог и не держать в руке ножа… Нож мог случайно выскользнуть из кармана.
– Вспомни, что обычно говорит профессор насчет случайностей, а?
Королев усмехнулся.
– Его я уже сегодня вспоминал… Ну, ладно, пойду писать протокол повторного осмотра места происшествия.
– Постой, а нож?
– Что «нож»?
– Собираешься приобщать в качестве вещдока?
– Естественно.
– Выходит, ты не удовлетворишься устным моим сообщением?
– Нет, не удовлетворюсь. Жду официальное письменное заключение по ножу.
– Вот как? – Комаров рассмеялся. – А я жду, прежде всего, официального следственного поручения.
Королев шутливо погрозил пальцем.
– У, формалист проклятый!
– Если кто и формалист, то это, в первую очередь, ты.
– Да, – Королев достал из кармана «мыльницу», – я тут немного пощелкал. Может, изладишь снимки?
– Игорек, а знаешь, как все это называется? – Королев отрицательно замотал головой, притворившись, что не понимает, к чему тот клонит. – Это называется эксплуатация человека человеком или, в лучшем случае, использование служебного положения в личных целях.
– Ну… Где ты усмотрел личные цели?.. Вижу, что ты прохлаждаешься. Вот и загружаю.
– Ты прав в одном: сегодня – спокойно, мирно. Есть возможность расслабиться.
Королев быстро справился с протоколом. У его коллег с этим вечные проблемы. Коллеги прикалываются: «В романисты себя готовишь?» Он в полемику не вступает, хотя считает, что для следователя – грамотно и складно – излагать на бумаге свои мысли – наипервейшее дело. Кто умно мыслит, тот умно и пишет.
Перечитав несколько раз отпечатанный на принтере протокол, остался доволен. Хмыкнув, прошел к сейфу, открыл, достал тощенькую папку и положил документ, закрыл сейф, вернулся за стол. Навестить родителей потерпевшего? Утром-то разговора не получилось. Может, мать сейчас чуть-чуть пришла в себя и больше готова к допросу? Он отрицательно качает головой. Нет, он обязательно должен встретиться с родителями, но чуть-чуть позднее. А сейчас… Он выходит из кабинета, спускается на первый этаж, заходит в дежурную часть, где накурено так, что ни вздохнуть, ни охнуть. Подходит к Нестерову, оперативному дежурному, склоняется и тихо, чтобы не привлекать внимания, говорит:
